Читать книгу - "Крик дьявола - Уилбур Смит"

Дау неуклюже качалось, противясь попыткам кормчего пустить его поперек протоки. Нос норовил повернуться по ветру и угодить собственным килем в сеть, однако постепенно поплавки все же стали вытягиваться в линию от мангровых деревьев с одной стороны к дальнему берегу, в то время как Себастьян с группой возглавляемых Мохаммедом людей угрюмо и сосредоточенно травили сеть с кормы. Поднимая головы, они то и дело посматривали на поворот вверх по течению, опасаясь увидеть немецкий катер и услышать треск выстрелов.

Дау медленно приближалось к северному берегу, оставляя позади себя ряд пробковых поплавков, и неожиданно Себастьян понял, что сеть слишком коротка — не хватало около пятидесяти ярдов. Это образовывало брешь в их обороне. Стоило катеру обогнуть выступ вдоль дальнего берега — им конец. Шум двигателя раздавался уже настолько близко, что было слышно металлическое подвывание ведущего вала.

Возникла еще и новая проблема: им предстояло как-то закрепить свободный конец сети. Если его просто оставить на воде, сеть отнесет течением и брешь станет еще шире.

— Мохаммед, принеси бивень — самый большой, какой только сможешь найти. Давай, быстрее!

Мохаммед мигом удалился и почти тотчас вернулся с двумя носильщиками, нетвердо стоявшими на ногах под тяжестью длинного изогнутого куска слоновой кости.

Впопыхах, неловкими движениями Себастьян привязал болтавшийся конец сети к бивню. Затем, кряхтя от напряжения, они с Мохаммедом подняли его и столкнули за борт.

— Вперед! — почти одновременно с мощным всплеском крикнул Себастьян кормчему, указывая вниз по течению. Не заставляя повторять команду, араб тут же повернул руль, и дау, резко изменив курс, вновь устремилось к открытому морю.

Себастьян с охотниками молча выстроились на корме, тревожно вглядываясь в излучину протоки. Их лица были суровы и напряжены, в руках они крепко сжимали короткоствольные ружья для охоты на слонов.

Пыхтение парового двигателя становилось все громче и громче.

— Как только появится, поднимайте шум, — велел Себастьян. — Сразу же стреляйте и привлекайте их внимание, чтобы они не заметили сеть.

И вот из-за поворота показался катер, с ленточкой серого дыма, вьющейся над единственной трубой и гордо реющим на носу красно-желто-черным флагом империи. Маленькое опрятное суденышко — «сорокафутовик» — с низким шкафутом и небольшой кормовой надстройкой сверкало на солнце белизной, разрезаемые носом волны кудрявились белыми усами.

— Огонь! — заорал Себастьян, увидев на баке кучку аскари. — Стреляйте! — И его голос утонул в мощном залпе крупнокалиберных ружей. Один аскари, раскинув руки в стороны, отлетел к рубке и на какое-то мгновение так и застыл, словно распятый, прежде чем медленно сползти на палубу. Его «однополчане», бросившись врассыпную, попрятались за стальным фальшбортом. На палубе осталась одна-единственная фигура — весьма представительная, в светло-серой форме германских колониальных войск, широкополой шляпе и с золотом погон, поблескивавших на плечах кителя.

Себастьян взял фигуру на прицел, навел мушку ей на грудь и нажал на курок. Ружье бодро отскочило ему в плечо, и он увидел взметнувшийся с поверхности реки фонтанчик где-то в сотне ярдов позади катера. Выстрелив вновь, Себастьян в ожидании отдачи ружья закрыл глаза. Когда он их открыл, германский офицер по-прежнему стоял на ногах и, вытянув правую руку, стрелял в Себастьяна из пистолета. Он явно демонстрировал лучшие результаты. Пули с музыкальным свистом летали вокруг головы Себастьяна и лупили по дощатому борту дау.

Поспешно укрывшись за бочкой, Себастьян выцарапал из патронташа пару патронов. Трескотня «маузеров» присоединившихся к перестрелке аскари была резче и звонче унылого грохота выстрелов охотничьих ружей.

Себастьян опасливо выглянул из-за бочки. Катер уже вошел в излучину реки, и Себастьян вдруг с ужасом понял, что его путь лежит футах в двадцати от рыбацкой сети. Бросив ружье на палубу, он вскочил. Пуля, выпущенная из «маузера» пролетела настолько близко от его уха, что у него чуть не лопнула барабанная перепонка. Он инстинктивно пригнулся, а затем, оглядевшись, бросился к кормчему.

— Отвали! — в запале заорал он и, грубо отпихнув араба, схватился за рулевой рычаг и круто повернул его. Едва не перевернувшись, дау угрожающе резко развернулось поперек протоки, образуя угол между собой и катером. Оглянувшись, Себастьян увидел, как толстый немец повернулся и что-то крикнул рулевой рубке.

Почти тут же нос катера развернулся, повторяя маневр дау, и Себастьян почувствовал внутреннее ликование. Теперь перед катером прямо по курсу пролегала линия крохотных черных точек, обозначавших растянутую сеть.

Глубоко вдохнув, Себастьян затаил дыхание и наблюдал, как катер плывет на сеть. Его рука так сильно сжала рулевой рычаг, что костяшки пальцев готовы были прорвать кожу, а потом он выдохнул с радостным ревом и облегчением.

Пробковые поплавки вдруг нырнули и исчезли из виду, оставив на поверхности воды лишь легкую рябь. Катер продолжал свой доблестный путь еще секунд десять, затем его равномерное пыхтение прекратилось, возник резкий стук, и нос дернулся от неожиданной остановки.

Разрыв между двумя судами увеличился. Себастьян видел, как немецкий офицер выволок из рулевой рубки испуганного аскари и безжалостно треснул его по голове, однако из-за быстро увеличивавшегося расстояния гневные тевтонские вопли были уже не так слышны, а потом и вовсе растворились в бурном веселье его собственной команды, пустившейся на палубе в пляс.

Араб-кормчий, вскочив на бочку, задрал грязную серую рубаху и голым задом выразил отстававшему катеру свое презрение.