Читать книгу - "Два заповедника - Владимир Николаевич Васильев"

Листы попадались по пути еще дважды, причем во второй раз ему показалось, что из леса поднимается жиденькая струйка дыма.

Словно кто-то на листе жег костер.

Постепенно выкристаллизовалось решение: нужно сесть на один из этих летучих островов. И осмотреться. Вдруг на них действительно можно жить? Вдруг это и есть искомые оазисы? И людей следует искать именно на листах, а не посреди поверхностного сейсмического ада?

И он стал выбирать подходящий лист. Выбирал недолго: первый же встречный гигант явил несколько удобных для посадки проплешин на фоне похожего с высоты на щетину леса. Рассчитать траекторию для приземления было делом нескольких секунд; комп зажужжал драйвом, сбрасывая данные на фатолизный кристалл. «Колибри» клюнул носом, отчего в груди у Артема образовалась захватывающая легкость, и косо пошел к поверхности летающего исполина.

Спустя пару минут у Артема не осталось сомнений: этот кругляш — гигантское растение. Действительно лист, свободно парящий в атмосфере. А обычный лес на его поверхности — не то паразит, не то симбионт. Скорее, второе.

Наверное, и животные в этом лесу водятся. Как блохи в уличном псе…

Урча маневровыми турбинами, «Колибри» завис над полянкой. Свободный от деревьев пятачок казался надежной и незыблемой посадочной площадкой.

— От винта, — пробормотал Артем, и в тот же миг опоры бота коснулись тела листа. Бот упруго качнулся; турбины сбросили мощность.

Вокруг смыкался лес — хвойный. Артем некоторое время озирался под прозрачным колпаком кабины, потом несмело разгерметизировал катер и откинул колпак.

Лавина запахов обрушилась на него. Опьянила, одурманила. Пахло душистой древесной смолкой, прелой хвоей, еще чем-то до корней растительным. Артем вдыхал полной грудью и довольно жмурился.

Здесь все-таки можно жить. На этом парящем над огромной планетой утлом островке. Неизвестно еще, обитаемом или нет. Но жить здесь определенно можно.

Артем отстегнулся, перемахнул через борт и очутился на листе. Буро-зеленое тело казалось упругим и плотным, словно не успевший как следует слежаться чернозем. Чахлая травка росла прямо из этого буро-зеленого. Поляну наискось пересекал словно бы длинный шрам; он проходил как раз под ботом, меж носовых и кормовых опор.

Попирая травку, Артем сделал несколько шагов. Вдалеке, в лесу, щебетали невидимые пичуги. Ветер шумел в кронах деревьев. И не скажешь, что от планеты все это жизненное великолепие отделяют два километра пустоты.

Дышалось без проблем: то ли давление здесь было повыше, чем на Земле, то ли еще почему-то. Дома на двух километрах скорее всего ощущался бы эффект высокогорья. Но сейчас ничего подобного не ощущалось.

Оглянувшись на катер, Артем несмело пошел к краю поляны, к деревьям. Они очень походили на земные ели, только иглы были чуть подлиннее да на ветках сидели пореже. Артем задумчиво потрогал морщинистый ствол с отслоившимися чешуйками. В трещинах коры целеустремленно сновали рыжие муравьи.

И вдруг лист слабо дрогнул. Резко зашелестел ветер, закачал деревья. Сверху посыпалась сухая хвоя.

А трещина на поляне неожиданно ожила, разомкнулась, словно губы исполина, обращаясь постепенно в коническую воронку. Из открывшегося кратера потянуло теплым ветром.

«Колибри» накренился, жалобно скрипнув амортизаторами, и соскользнул во все увеличивающуюся воронку. Поляна исчезла — остался только жадный, обращенный вниз конус, откуда тянул и тянул теплый сквозняк. Артем, с ужасом глядя на открывшуюся в листе дыру, не устоял на наклонной поверхности и упал, но успел все же схватиться за ствол крайнего дерева. Обнять его, как тонущий обнимает обломок мачты.

В листе открылась каверна — не каверна, пора — не пора… Артем уже видел далекую поверхность планеты и стремительно уменьшающуюся точку — свой бот. Потом точка превратилась в короткую вспышку, плохо различимую в свете дня. Пых! — и все. Из-под листа в дыру тянул мощный поток воздуха; вскоре он стал ослабевать, пока совсем не сошел на нет.

И тогда пора стала закрываться. Воронка затянулась, сомкнулись губы, обращаясь в длинный шрам, и спустя какую-то минуту поляна стала вновь поляной, а не дырой в листе. Только металлической птички на поляне больше не было.

Вцепившись в ствол, Артем онемело глядел на место, где только что стоял его бот. Его «Колибри». Его спасение.

Не было спасения. Не осталось. Обратился бот в облачко плазмы, когда взорвались обогатители от удара о скалы.

А Артем, бармен с лайнера «Одесса», остался один-одинешенек на пятикилометровом островке, затерянном в воздушном океане незнакомой планеты. Без припасов, без оружия — с голыми руками. В чем был. В рабочем комбинезоне и ботинках. С пустыми карманами.

Хотя нет, не с пустыми — за завтраком он, кажется, сунул в карман складной нож.

С трудом отлепив ладони от коры спасительного дерева, Артем проверил. Нож и правда нашелся в кармане. В правом боковом. И это единственное, что нашлось в карманах.

Артем встал на непослушные ноги и с отчаянием взглянул в бездонное зеленоватое небо.

Человека очень просто сбить с ног, если два раза кряду сильно-сильно толкнуть. Толчок первый — пробуждение на покинутом лайнере «Одесса». Толчок второй — тоскливый взгляд вслед летящему к поверхности «Колибри».

Артем еще никогда не лежал так крепко на лопатках. Ни разу за всю свою недолгую жизнь.

— И что же теперь делать-то? — растерянно спросил он сам себя.

И с тоской добавил:

— Дурак я, дурак…

Но кто же знал, что эти пятикилометровые блины выравнивают давление над собой и под собой таким вот нехитрым образом? Открывают поры и все дела. И угораздило же приземлиться как раз на пору!

— Полянки, понимаешь, — просипел Артем и закашлялся. В руках он бессмысленно вертел складной нож. Единственное и главное отныне свое сокровище.

Потом поглядел на это сокровище. Добрая женевская штуковина, великолепная сталь и костяная рукоять. Набор лезвий на все случаи жизни, шило, ножницы — и даже штопор, словно в насмешку.

Ну и как с помощью этого выжить? Даже с учетом того, что в рукоять ножа встроена вечная зажигалка?

С совершенно пустой головой Артем подошел к спасительной сосне, той самой, за которую цеплялся, чтоб не соскользнуть вослед за катером. Бессильно опустился на сухую хвою у подножия, привалился к стволу спиной.

Вот тебе и разведка. И капитанский бот не нашел, и свой потерял. Прощай, «Одесса».

И прощай, Земля. Теперь можно было смело произносить эти слова. Видать, суждено ему, Артему Шпилевому, провести остаток жизни лежа на лопатках. Если только не произойдет никакого чуда.

Но какой же Робинзон не надеется на чудо?

Артем в чудеса не верил. Но — надеялся. Вопреки здравому смыслу. А что ему еще оставалось?

Глава