Читать книгу - "Леха - Николай Берг"

Леха за это время ухитрился свернуть брезент в некое подобие неряшливого чума.

– Фигвам. Индейское жилище, – сказал Середа странно знакомую фразу и полез внутрь.

Леха последовал его примеру, справедливо опасаясь, что без поддержки это сооружение схлопнется и завалится. Вот и стал служить каркасом и подпоркой.

– Поглядим, поглядим… что у вас тут в ящиках, – пробурчал артиллерист и аккуратно вывалил все в общую кучу. Сверкнуло стекло нескольких бутылок, посыпались какие-то пакеты, коробочки и банки. Ребристая бутылочка со странно знакомой надписью на этикетке бросилась в глаза потомку.

– «Фанта»! Вливайся!» – ляпнул неожиданно для самого себя менеджер.

– Что? – оторвался Середа от изучения другой бутылки – прозрачного стекла и с бесцветной жидкостью внутри.

– Э-э-э… лимонад нашел. Ну типа как лимонад. Газированный напиток. Сладкий, – пояснил немного растерянно Леха.

– Может, и с этим разберешься? А то тут все по-французски накорябано, – не без подначки предложил артиллерист.

– Может, и разберусь, – парировал потомок, принимая в руку теплую бутылку.

– Смотри-ка, и впрямь лимонад немецкий, – удивился тем временем Середа, почитав надпись на этикетке «Фанты».

– А то я врать тебе буду. В этой бутылке – вода, – скромно, но весомо, как и подобает настоящему мудрецу, заявил потомок. Он уже не так удивился, увидев на бутылке опять же знакомую надпись «Эвиан». Вода именно этой фирмы все время стояла на столе у главбуха. Впрочем, удивление уже немного прошло, вспомнился и «мерседес» и «Хеннесси». Ну заслуженные фирмы, старые, с историей. Хотя конечно, немного неожиданно увидеть тут хорошо знакомое.

– Что? Простая вода? – очень сильно удивился варвар и азиат Середа.

– Ну.

– И не минеральная, не газированная?

– Не-а. Обычная вода. Питьевая.

– Во дает Европа. Хлеб в консервах, вода в бутылках… Нет чтоб мясо. А тут что? – уже как к эксперту обратился хохол к менеджеру.

Леха подавил желание почесать затылок. На консервной банке была корова. А вот надпись «kondenseret milk»[114]как-то мало что давала для понимания. Но ударять лицом в грязь и ронять тот маленький авторитет, что только что получил – страшно не хотелось. Потянул время, читая дальше. Взгляд зацепился за «med sukker»[115]. Прикинул, что похоже по звуку на английское «сосать». Значит, не тушонка, ее не сосут. Что ж за язык такой убогий, интересно? «Danmark». Дания, что ли?

– Сгущенное молоко, – пафосно, словно игрок в «Кто хочет стать миллионером?», заявил Леха.

– Тоже хорошо. А тут, наверное, рыба, – предположил Середа, протягивая желтую плоскую баночку.

Ясен день, рыба. Вон даже на крышке выпукло так выдавлена рыба – с хвостом и чешуей.

– Понятно… Так, «sardiner i olje»… а тут – «Norge»… Сардинки в масле. Норвежские.

– Кучеряво живут, суки. А ты знаток! – признал сержант Середа.

– Люблю повеселиться, особенно – пожрать, двумя-тремя батонами в зубах поковырять, – ляпнул потомок старый «баян».

– Брат! Мы с тобой одной крови, ты и я! – ответил растроганный сержант опять же странно знакомой фразой.

Дальше, уже без особого удивления, Леха нашел в куче немецких припасов две упаковки со знакомой надписью «Knorr», который «Кнорр – вкусен и скор», коробочку с «Maggi». Остальное большей частью ассоциаций не вызвало, кроме трех банок советской тушенки из конины. Посмотрел «Кнорр» – ну точно, сухая суповая смесь, а еще в коробочке другой какие-то кубики твердые, которые переводчик уверенно назвал «бульонными».

– Что нашли? – в сокровищницу сунул голову Семенов.

– Воду в бутылках, французскую, и лимонад!

– Им что тут, ЦПКО?[116]На променад приехали? – вспомнил дояр свои увольнения на срочной службе и лимонад в парке.

– Европа, одно слово, – отозвался ехидно Середа.

– Ну-ну, будет им прогулка, нагуляются вдосыт, суки. А еще что есть?

– Вот молоко сгущенное и бульонные кубики.

– Это к месту, больным в самый раз. И воду давай. Не хватало нам еще бутылки на горбу таскать, и так хрен пойму, как все волочь, с двумя ранетыми считая, – сказал Семенов, подхватывая банку с коровой на этикетке.

– А кубики?

– Кубики погодят пока. Они легкие. Для супца бы что другое. Вон в той банке что?

– В этой – хлеб. Так и написано на крышке – «Brot».

– Кочумай! А в той?

– В той – сосиски соево-кукурузные. Не знаю, годятся ли суп варить. А вот на этой написано какое-то SKG[117], откроем, а? – предложил Середа.

– И куда потом эти сосиски кукурузные девать будешь, ежели они и в этой банке тоже? Нам супчик нужен! Ладно, открывай! – азартно согласился Семенов.

Из открытой банки пахло вроде свининой, но походило это не пойми на что. Попробовали по кусочку. Желе не желе… Лехе подумалось, что это мясной пудинг, да и то только потому, что сроду мясного пудинга не пробовал и решил так чисто гипотетически. Но тут Середа уверенно сказал:

– Та мізки це свинячі… ну то есть – мозги это свиные. Ничего, вкусно.

Леха рефлекторно хотел сплюнуть пережеванный кусочек, но глянул на товарищей – и воздержался. Ничего ужасного в свиных мозгах оба не увидели. Вроде даже довольны. Прямо зомби какие-то. Разве что Семенов выразил явно в тон артиллеристу удивление, что на такую ерунду потратили фрицы хорошую и дорогую жестяную банку.

– Вот и понятно, с чего это они к нам полезли, – сделал вывод хохол.

– И с чего?

– Да сам гляди – жрать им нечего, вот с чего! Любое дерьмо консервируют! Сосиски ячменно-ячневые, але как их там, чертей им в печенку! И в банке! Вон жижи сколь – аж плещется, – тут он потряс злосчастную консерву, и там действительно заплескалось.

– Ладно, мозги так сжуем, что в суп-то кидать?

– Да кидай все подряд, горячее отлично пойдет. Хотя бы и эти сосиски ихние.

Семенов хмыкнул с сомнением, но согласился. Тащить на горбу консервы с такими эрзацами ему тоже не хотелось. Что бы там ни было, а завтра придется расставаться с чем-то из имущества. Просто потому, что не утянуть все.

Потому супчик получился, надо сказать, странным. Но в лесу, перед переходом и на безрыбье – хлебово это пошло на ура. И разведенное в воде сладкое молоко – тоже раненым прижилось. Леха не полез туда к ним, но лейтенант вернулся с пустым котелком, так что вывод напрашивался сам.