Читать книгу - "Галактический Консул - Евгений Филенко"

— Вот дьявольщина, — сказал Аксютин.

— Зонды веером расходятся от люка. В общем, все спокойно.

— А нельзя ли, чтобы один из зондов смотался к зверушкам и передал сюда их портреты? — с надеждой спросил Аксютин.

— В другой раз, — ответил Дилайт. — Тебя устроит, если мы сначала решим принципиальный вопрос?

Аксютин недовольно фыркнул и замолчал, погрузившись в размышления. Тем временем Джед отправил в странствие последний зонд.

— Теперь до утра, — сказал он. — И пусть всем снятся добрые сны. Завтра мы откроем глаза и обнаружим, что в этом мире не осталось тайн.

— Размечтался! — усмехнулся Аксютин.

…Этой ночью Кратов не видел ни единого сна — ни доброго, ни злого. Он вообще ни на минуту не сомкнул глаз. Лежал не раздеваясь при тусклом свете ночника, прислушивался к безмятежно ровному дыханию Аксютина, и таращился в низкий потолок. Пытался расслабиться, отключиться — он умел это делать. Но сейчас никакое умение не помогало.

Раскрыл наугад неразлучный сборник старояпонской поэзии. Глаза скользили по строчкам не разбирая букв.

Мысли блуждали кругами возле одного и того же.

Что там творится в ночи? Что видят глаза зондов, бесшумно-стремительно прорезающих густой мрак? Встретится ли им хоть что-то заслуживающее самой мимолетной задержки в их чутком пробеге? Или же каждый обрыщет свой сектор, ни на миг не приостановившись, ни разу не присев на толчковые задние лапы, не отозвавшись на сторожкий сигнал вдруг сработавшей программы?..

«Ничего здесь нет, — думал Кратов. — Никаких тебе дольменов. Равно как и могильников, кенотафов и курганов. Я уже убежден в этом… Но почему? Откуда это? Ведь я же видел этот проклятый каменный ящик, был в нем, едва не дотронулся до работающей на последнем издыхании сепульки. Вот этой самой рукой! — Он поднес к лицу распяленные пальцы и пошевелил ими, словно удостовериваясь, что хотя бы они существуют в реальности, а не пригрезились ему. — Верно: видел, едва не дотронулся. Кабы знал, чем обернется — дотронулся бы. За милую душу! Сграбастал бы не размышляя и задал такого деру на «корморан», что Серебряные Змеи поразевали бы свои пасти от изумления. Вывалив раздвоенные языки… И все же зонды вернутся пустые. Тут ничего не исправить. Я вернулся пустой — и они тоже. Или это я так успокаиваю себя, чтобы утаить надежду на счастливый исход? Скажем, на добрых два часа… или хотя бы сорок минут… аудиовизуальной информации о поросшем травой и кактусами, сильно обгорелом, хотя и не лишенном прежних характерных очертаний так называемом «Кратовском дольмене». Стоит, голубчик, где стоял, никуда не делся, по всем законам физики ни за какой терминатор не укатил. Придите и осязайте… И все поочередно, пряча взоры, посещают меня, чтобы пожать руку и молвить прочувствованное слово. Биссонет со слезами раскаяния падает мне на грудь. Благо на ней вполне достанет места всем кающимся».

Кратов хихикнул, вообразив картинку, и виновато покосился на спящего Аксютина.

«Черта лысого… Нет во мне никакой надежды. Чудес не бывает.

О да, я знаю, это по мне

Колокол вечерний звонит,

Но в тишине прохладой дышу.[16]

И зонды не помогут, как бы того ни желали все, кто еще мне верит. Сам-то я, во всяком случае, себе уже не верю ни на грош. — Он зажмурился до боли в веках. — Но куда, куда он пропал, этот дерьмовый дольмен?! Ведь он же был!»

Кратов сел. Обхватил голову руками. Он почувствовал, что если в самое ближайшее время не поймет, куда и отчего сгинул дольмен, то никогда, ни за что не уйдет из плоддеров.