Читать книгу - "Дьявол и Город Крови 3: тайны гор, которых не было на карте - Анастасия Вихарева"

–– Ну, понятно, – согласилась Манька, после некоторых раздумий.

–– Велес родился от Коровы Земун, Перун от Матери Сва, от Лады… Корова Земун – кормит. Это Поднебесная, которая повернута в мою сторону головой, как земля вампира, которая питает тебя образами. Велес – земля. Не «сыра земля», а именно земля, животворящая, которая живой делает материю. Корова Земун – Поднебесная, но не просто Поднебесная, а Поднебесная в целом. Яга Виевна – Поднебесная, ее основа, природа, планеты и звезды, все, что ты видишь. Соответственно, Перун тоже земля, Дива-Додола – Небесная Подвселенная, ее основа. Матерь Сва – Небесная подвселенная, которая обращена на Поднебесную подвселенную. Естественно ни в какое сравнение две невесты, Яга Виевна и Дива Додола, не идут, одна живет в роскошных палатах, вторая в захолустье, в избушке на курьих ножках, на речке Смородине, которая костями усыпана. И все они Боги, не как человек, а как часть меня, я в деталях. У человека всегда был выбор, поставить как щит или Перуна, к которому он устремил ноги, или Велеса, в котором он имеет свой надел, или Матерь Сва, которая проливается на него дождем, или Корову Земун, которая рассказывает мне о человеке, или Сварога, который и тут и там, или Сварожича, который породил его, или Семаргла, который примет его, заключив с ним союз. Все хорошо, когда над человеком нет человека.

–– А Дажьбог?

–– Это знание. Суди сама, вот Марена Свароговна – смерть. Она действительно дочь пространства и времени. В саду Ирии продолжается небесная свадьба между Дажьбогом и Мареной. И там что-то да умирает, но по знанию, когда стало мне не угодно, и Марена там не царица, а девица, которая сидит в тереме, в который нет ни входа, не выхода из него. Тогда как здесь, в Поднебесной – она царица, жена Кощея, и знание, Дажьбог, у нее не в чести. Хоть какое знание будет, а все одно – смерть. Она и там есть, и здесь. Там Дажьбог незаконнорожденный сын Перуна и Роси, русалки, той что плавает как рыба в воде – в принципе, как такового знания там нет, но есть о земле, о законах, условное, я решаю, чему быть, а чему не быть. А здесь Дажьбог выпускает на свободу людей, здесь он могучий богатырь, сын Богов. И в то же время спускает с цепи Кощея Виевича – любое знание можно обернуть против природы, против человека… Или Святогор, сын Сырой Земли и Подземного змея – тот самый язык Юши-змея, но опять же, в деталях. Или Ярило, символ присутствия на Сырой Земле Небесных Сил, как Кащей бессмертный, символ присутствия Бездны… – два названых брата. Кащей и в Небесном Царстве бывает, когда у Марены праздник – в качестве жениха, если что-то меняю…

А теперь, Манька, подумай, какими умными были твои предки, которые могли вместить устройство вселенной, сформулировать и оставить знание – да так, что вампиру никогда не догадаться! И легко поднять, если смотреть не как вампир – достаточно знать себя самого, ибо человек создан по образу и подобию.

Вот мы, разговариваем с тобой, разве на пустом месте?

Мудрость быстро уходит с земли и от человека, если нет источника, который мог бы человек взять в руки, посидеть и поразмышлять над ним. Умел народ и читать, и писать, и поиски вел во всех направлениях. И не какой-нибудь, а тот, который говорил с тобой на одном языке. Но вампиры, которые убивали этот народ, разве признают, что убитый ими человек был во много раз умнее и мудрее их? Они уничтожали не только народ, но и память о нем. Из страха, из зависти, от обиды, чтобы никто не мог ему сказать: «Ты – мертв! Ты – порождение Бездны! Ты – меришься силой с Богом!»

Ведическая культура не язычество, а как раз наоборот, единобожие, когда все природные явления упираются в Творца.

Я не обижаю нечисть, но я не оставляю человеку малейший надежды, что он будет жить, если не послушался доброго совета своего предка. Язычество – это когда между мной и человеком стоит Сын Человеческий и сотня другая Святых… В том числе, человеческие взаимоотношения. Твой народ умел рассматривать явления не вдоль, в пределах одного свода, а поперек. Убийца, вор, педофил, тирания, рабство – это кара за незнание Закона. Ну что ученые могут выяснить, тыча человеку в мозг и рассматривая, в каком месте у него болезнь? Болезнь – следствие, а не причина. И где-то там, в пространстве человека, есть плоть, которая держит в руке слово и плеть, чтобы бить ею человека, и та же опухоль нужна ему, чтобы направить руку человека, когда тот засомневается. Человек – образ и подобие вселенной, у него тоже есть Небесное Царство, и Поднебесное, две земли, как Перун и Велес, и Кощеи ему противостоят, и Мудрый Род помогает, Дажьбог приходит в виде дождя Матери Сва, Корова Земун поит и кормит молоком, и меч у него в земле лежит…

Возьми себя: ты радуешься, ты смеешься, ты плачешь – пространство накачивается излучением сознания, или нейтрально, или освещается сознанием души, который, как месяц, может пройти по небосводу, утешая и направляя душу свою. Но ведь не само сознание покатилось, птица Стратим полетела, или Алконост, которые откладывает яйца на другом конце земли, и осветит душу, если она не вампир, люди к ней потянутся, поднимется, и уже к тебе полетят такие же птицы. Многие люди подмечают, что мысли однажды становятся материальными. Так и становятся. Пространство у вас вроде бы одно, но как бы два. Живые мысли поднимают вас, лечат и орошают землю. Змеи и василиски убивают вас, вылупляются они из железных яиц, которые могут и в твоей земле лежать, и в его земле.

Ваши железные птицы – ваше темное прошлое, а мои птицы – это сила, которая противостоит мне, как объективная повседневная реальность. Все же я и Небытие не человек, мы состоим не из земли. Мы, два Абсолюта, которые, как два магнитных стержня, держат на себе всю ту муть, которую я замутил. И бьются птицы не на жизнь, а на смерть, и некому побеждать, и некого побеждать, потому что они в равновесии и силы их равны. И устраиваю все так, чтобы Бездна не оставила меня однорукой и одноногой бездарью. Все своды Небесной и Поднебесной вселенной опираются на камень Алатырь, на Твердь – на Закон, который удерживает ее в таком состоянии, в каком она существует. И с этой мутью я могу делать все, что мне заблагорассудится. Если использовать сравнительный образ, то примерно это можно выразить так: я несу на своих плечах мертвую душу, выдавливая в нее вампиров, которые открывают ее мне, когда их писк достигает моих ушей.

– Получается, что ты Бездну больной делаешь? – возмутилась Манька. – Им же обидно, им страшно, больно…

– Ну! Лучше быть больной, чем совсем мертвой. Бездна этого никак не осознает, но земля радуется, что враги повержены. Голова-то у нее моя! Не забывай, здесь только хвост земли.

– Сути это не меняет. Вот я – хвост, а земля разве радоваться должна, что на одном конце она все имеет, а на втором ее гонят и нищенствует?

– Я, Маня, не человек, я Колобок – оба конца держу в своих руках, и украшаю, как могу. Разве она не хороша собой? Во-первых, я смотрю на нее, как смотрела бы ты на ближнего, если бы он стоял перед тобой. Во-вторых, я могу проникнуть во все ее пределы. В-третьих, я наделяю ее многими сознаниями, через которые она может смотреть на себя и сравнить с тем, что есть голова. Поднебесная тоже я, и я забочусь о себе. Ведь и ты стала головой земли вампира, и все чаще она просит помощи у тебя.