Читать книгу - "Черное Пламя - Стенли Вейнбаум"

На Венере совсем иная картина: вращательное движение, присущее Земле, у планеты отсутствует, и она, подобно Луне, постоянно обращена к центру своей орбиты — Солнцу — как бы одной щекой. Таким образом, одно полушарие всегда освещено, в то время как на другом царит вечная ночь. Казалось бы, с климатом подобного небесного тела все предельно ясно, однако особенность Венеры заключается в либрации планеты — некоем покачивании — что размывает конкретную границу между полушариями, создавая пространство шириной около пятисот миль, пригодное для существования там переселенцев с Земли.

По одну сторону этой полосы тянется раскаленная зона испепеленных Солнцем пустынь, по другую — скрытые вечным мраком вымороженные пространства, надежно упрятанные от любопытных глаз за устрашающей Ледяной Стеной. Границу полушарий постоянно утюжат ветры: восточные несут высоко над поверхностью планеты жаркий, словно из жерла печи, воздух, западные коварно сползают с Ледяной Стены, охватывая почву щупальцами космического холода. Резкие перепады температуры воздуха над ограниченным пространством, которое переселенцы с Земли прозвали Сумеречной Страной, способствуют созданию плотных облаков, изливающихся на почву обильными дождями.

Не удивительно, что ночная сторона планеты оказалась недоступной даже самым отчаянным авантюристам: с каждой каплей немедленно замерзавшей небесной влаги Ледяная Стена поднимается все выше, а ее недоступным склонам мог бы позавидовать любой земной фортификатор.

Какие формы жизни существуют в раскаленной пустыне на востоке или в ледяных пространствах по ту сторону Стены? Какие твари оказались бы способными приноровиться к экстремальным климатическим условиям Венеры? Планета не стремилась раскрывать человеку свои тайны.

Здесь же, в Сумеречной Стране, вследствие уже упомянутой либрации, происходит нечто, напоминающее смену времен года в сокращенном варианте — ни о весне, ни об осени речи даже не идет. Поскольку качание планеты составляет всего семь градусов, весь климатический год укладывается в тридцать земных суток. Сначала в одном полушарии, а затем и в другом Солнце, скрытое за плотной пеленой облаков, пятнадцать суток поднимается «над горизонтом», а затем — в течение такого же срока — опускается: на смену «лету» приходит «зима».

Зимний период отличается от летнего разве что более низкой температурой воздуха: иногда она держится на уровне не выше тридцати градусов. Однако уже через две недели картина меняется, и если случаются периоды, когда датчики замирают на цифре шестьдесят, можно считать, что стоит весьма прохладная погода. И — независимо от сезона — почти непрерывно идет дождь; его струи, попадая на почву, частично впитываются ею, остальная влага испаряется, окутывая туманом все пространство Сумеречной Страны.

Земные астрономы уже давно отмечали, что Венера надежно укрыта от наблюдателей плотным облачным саваном. Однако лишь ступившие на почву планеты космонавты с удивлением обнаружили, что непроницаемый полог — это гигантское скопление дождевых туч: Сумеречная Страна буквально захлебывалась водой, поскольку все осадки планеты сосредоточены в узком пространстве, созданном либрацией. В любой другой точке планеты не могло быть места ни морям, ни океанам: их немедленно проморозил бы до дна космический холод на одном полушарии, и иссушило немилосердное солнце — на другом.

Дождевая влага, проникая сквозь гелеподобную почву, превращается под ее коркой в настоящие реки — с ледяной водой вблизи гигантской Стены и почти кипящие по мере приближения к зоне пустынь. Эти еще пригодные для проживания человека области — так называемый Хотленд («горячая земля») — являются источником постоянной опасности именно в силу природных особенностей Венеры. Гелевые почвы в обычном состоянии прочны, словно камень, но, подмываемые изнутри кипящими водами потоков, они в считанные минуты превращаются в булькающую грязь, засасывающую в свои недра все, находящееся на поверхности, в том числе людей и их жилища. Поэтому жизнь в Хотленде напоминает рискованную игру в рулетку, где вторым партнером является сама смерть.

* * *

Как обычно бывает везде и повсюду, осваиваемые земли — вслед за первопроходцами — заполняли авантюристы всех мастей. Они предпочитали выбирать так называемые медвежьи углы и находили там то, чем были обделены в обыденной жизни, будь то стремление изведать опасность или найти успокоение в одиночестве. Их ряды обычно пополняли отпетые сорви головы или изгои общества.

Хэм не относился ни к одной из этих категорий. Поставив себе целью как можно быстрее разбогатеть, он выбрал занятие бродячего торговца, обменивая у коренных обитателей Венеры свои товары на стручки растения зикстчил, до сих пор не встречавшегося — как ему было известно — ни в одном из колонизированных человеком миров. Экстракт, который потом добывали из этих стручков на Земле, представлял собой мощное средство омоложения человеческого организма и продавался по баснословным ценам любителям вернуть ощущения молодости.

Препарат, получаемый из венерианского растения, не продлевал жизнь, а как бы возвращал стариков к годам активной половой жизни, меняя даже внешний вид прошедших курс лечения пациентов: вместо немощных старцев клиники покидали зрелые мужчины средних лет, с густыми шевелюрами без единого седого волоса и цветущими — без морщин — лицами. Читая о подобных случаях, Хэм только удивленно пожимал плечами, но — рассуждал он — поскольку богатых людей на его век хватит, надо поставлять этот ходовой товар и самому сколотить кругленькую сумму.

Для роста зикстчил а требовался жаркий климат, и поэтому Хэм вынужден был промышлять в основном в Хотленде. За время, проведенное на Венере, он прекрасно представлял себе опасность внезапно оказаться в эпицентре грязевой купели и постоянно был начеку. И все же превращение твердого грунта в кипящее месиво застало его врасплох: случайно выглянув из окна своего жилища, он остолбенел от неожиданности, увидев повсюду пузырящиеся лужи.

Усилием воли он преодолел оцепенение, привычными движениями натянул защитный комбинезон, плотно облегавший тело, сунул ноги в высокие сапоги и ремешками прикрепил к ним специальные устройства для передвижения по грязи. По форме они напоминали глубокие бескилевые лодочки со скругленными носом и кормой: при определенной сноровке эти приспособления позволяли выбираться из грязевой ловушки. Закинув за спину всегда собранный в дорогу мешок с небольшим запасом еды, необходимым в пути скарбом и драгоценными стручками, Хэм рывком отворил дверь и, заметив, что грунт за порогом еще не раскис, устремился прочь от своего жилья.

И как раз вовремя — почва вокруг вдруг заколыхалась, забурлила, словно заработали беспорядочно плюющиеся гейзеры. Хэм оглянулся и непроизвольно застыл на месте: его жилище накренилось и медленно начало погружаться в булькающую трясину. Вскоре грязь сомкнулась — о стоявшей здесь хижине в последний раз напомнил только лопнувший воздушный пузырь да небольшое завихрение на глянцевой поверхности разжиженной почвы.

Однако для переживаний не оставалось времени: единственный способ спасения — в движении. Хэм понял, что вскоре зыбун примется и за него — чавкающие звуки раздавались все ближе, а если жижа, перехлестнув через край, заполнит чаши защитных грязе-ходов, их владельцу придет конец.