Читать книгу - "Пустая Земля - Лана Лэй"

Однако твердая мужская рука вновь перехватила мой подбородок, приподнимая его и заставляя смотреть прямо в глаза мужчине. Будто желая считать все эмоции и малейшие колебания мышц на моем лице, Зэлдар тщательно вглядывался в мои черты, скользил взглядом по губам и вновь возвращался к моему неуверенно-затуманенному взору. Я старалась удержать контакт глаз, но тело подводило меня, направляя все внимание на медленные толчки, заставляя взгляд соскальзывать, а рот открываться. Я понимала лишь одно — теперь Зэлдар видит меня целиком, без прикрас, обнаженную, но не телом, а всеми неприкрытыми порывами, эмоциями, ощущениями, так долго не находившими ответа и лишь сейчас с жадностью поглощающими его.

Я потеряла счет времени и не могла сказать точно, сколько длилось действие, заставляющее тугие пружины в моем животе распрямляться, раскатываться сладкими до невыносимого волнами, но когда все завершилось, я сама схватила мужскую одежду, подтягивая колени к своему животу и заставляя Зэлдара все больше обнимать меня. Хотелось, чтобы это мгновение не заканчивалось…

***

Женщины…

Женщина. Я не знал, как нужно обращаться с ней.

Лишь сейчас стало очевидным, что за годы войн и достижений, я никого не подпускал к себе так близко, чтобы начать заботиться о его благе. О ее благе… Женщины мелькали перед лицом пестрыми картинками, яркими нарядами, провокационными, нередко искусственными, формами. Унять желания, отвлекающие от мыслей, получить физиологическую разрядку — такой проблемы не стояло. Любая промежуточная станция светилась откровенными до безобразия объявлениями продажных услуг, стоило пространству идентифицировать твой возраст и пол. Иногда казалось, картинки выворачивали сознание наизнанку, заставляя задумываться о сношениях столь экстремальных, что такое и в голову не придет. От этой вульгарной мешанины порой гнев накрывал даже меня. Старею, может? Я уже не раз задумывался о запрете провокационных показов обнаженных девиц, вытворяющих ашер знает что, но солдаты… Разразись аннигиляция, солдатам эти услуги были необходимы!

Все же лучше это, чем нейронное подавление мозговых импульсов, отвечающих за половые потребности — технология, активно используемая Союзом. При мысли о Союзе мою, и без того исковерканную гримасой челюсть, казалось, окончательно свело судорогой. Все не так было в «просвещенном» Галактическом сообществе — в этом пространстве, питавшем мою ненависть, на этой земле, которую хотелось выжечь дотла. Начиная от заселения искусственных планет и заканчивая бесконечным рядом волновых технологий, незаметно меняющих активность мозга. Казалось, жители Союза погружены в непроходящий, ими же созданный сон, облегчая и без того ленивое восприятие.

Я отвлекся.

Женщины в моей жизни всегда являлись незначительным эпизодом, на который было жаль тратить слова. И мысли. Я не считал их чем-то интересным и заслуживающим внимания. Вот фактуру их тел… иногда. Как способ забыться. Как средство стабилизировать свой внутренний мир, как своеобразный… эксперимент. Можно ли в этом забытьи найти себя, замедлить желание, остановиться?.. Сближаясь с их телом, я думал не об их благе. Я занимался медитацией, как бы странно это не звучало. Я всегда полагал, что ничто не имеет права властвовать над моим сознанием, даже такие простые желания. Я играл с женскими телами, оставляя их в неведении и не допуская к мыслям.

Зачем? Я знал, продолжения связи никогда не будет.

Я не раскрывал лица. Шлем оставался на мне, неизменно скрывая все, что касалось личного. Я сросся с ним и почти не ощущал легкой оболочки, маскирующей мои подлинные, отвратительные черты. И дело даже не в брезгиво-испуганном выражении, которое неизменно случится с лицом лэнны, как это случается каждый раз, стоит новобранцу волей случая лицезреть меня без шлема. Так происходило со всеми. Всегда. Я и сам бы смотрел на себя также, если бы мог научиться чувствовать. Но единственным моим ощущением оставалось безразличие. Я лишь не желал, чтобы их взгляд касался меня, словно мог… испачкать.

Да, ашер, какая разница! Мне было плевать на ощущения окружающих. Мне не хотелось лишний раз будоражить себя, отвлекаясь от мыслей на лицезрение испуга на их лицах. Все пустое. Они лишь тени на выжженной земле, хоть сами того не замечают, упиваясь иллюзией жизни. Земля поглотит всех рано или поздно, стирая видимость того, что мы когда-то смогли достичь.

Альтарея.

Она пробралась в мою жизнь незаметно, исподтишка, как тайный агент, стремительно разрушая мою мрачную идиллию с самим собой. Это злило и удивляло одновременно, потом я научился получать удовольствие от этой связи, сделав Альтарею своей, но в ответ получил еще большее разрастание зависимости, словно невидимая лиана распустила ветви по могучему стволу, медленно и верно заставляя сливаться с собой. С ней все было иначе.

Все.

Начиная от нелепого знакомства, когда нечто побудило меня сохранить жизнь военного захватчика, и заканчивая тем моментом, когда я яростно стремился объяснить девчонке, почему приходится уничтожать власть терийцев на Планете Синей руды, словно оправдываясь. Будто стараясь впустить ее в свой мир, приобщить к мышлению, доказать необходимость жестоких действий… Я не мог понять, почему это так важно мне.

И это физическое влечение на грани болезни…

Я ошибочно полагал, что всего лишь изголодался по женскому телу, используя подвернувшуюся под руку девицу, и не сразу осознал свое заблуждение. Нет… Меня влекло к личности. К незаурядной и смелой личности, которая словно по пятам везде кралась за мной, нелепо и подчас незаметно, но при этом меняя все там, куда ступала ее нога. Агрессивные осы, безумные солдаты Антинории, отсталый Апхокетоль и даже живущие в дефиците питьевой воды терийцы, — все будто оживало от одного ее присутствия.

Правда была в том, что Альтарея все время противопоставляла себя мне, безрассудно и отчаянно, в отличие от всех, кто окружал меня. Боялась ли она? Да… Но она действовала, несмотря на страх. Совсем как я когда-то.

Быть может, поэтому я позволял… Позволял и сердился, грубой физической близостью стремясь унять навязчивое стремление овладеть строптивым и неподвластным мне сознанием. И телом, так ненавистно похожим на убийцу моей семьи и так обворожительно прекрасным. Вся эта путаница ощущений настолько заняла мои мысли, что даже военные стратегии отступили на второй план. И как итог — зарождение новой жизни, событие, которое я до сих пор не мог осознать. Как в пустыне моей отрешенности, на безродной погасшей земле могло случиться такое? Жизнь взорвала пустоту, оставив меня в растерянности.

Альтарея. Я понятия не имел, как верно расположить ее к себе. Из того, что я знал о женщинах, на ум приходила лишь потребность в особо привлекательной одежде, и других вещах, что можно нацепить на себя. Мать очень любила платья. Я помню ее струящиеся в пол юбки, с каким-то победным торжеством развевающиеся от холодного ветра Катарии. Ей пришлось многое преодолеть. Выросшая в заботе и достатке, не знающая бед во время жизни отца, после его смерти попала в воронку выживания на стылой, покрытой густыми лесами и плотными снегами планете. Изнеженные руки занялись истощающим ручным трудом, чтобы прокормить меня и Сайну. Непростые времена. Во мне горячим огнем пылало стремление помочь, повысить упавший статус нашей семьи, я со страстью занимался конструированием роботов — сферой, в которой можно было добиться интеллектуальных достижений. У меня получалось, последний проект обещал стать прорывным, надежда распускала радужные крылья…