Читать книгу - "Смертельный мир - Евгений Константинов"

Фрол открыл глаза и отчетливо понял, что больше не уснет. Рядом, у стенки тихонечко посапывала Купафка, из соседней комнаты доносился приглушенный храп Винсепто, часы на стене показывали десятый час вечера. Сергей Фролов был в нормальном мире, в Москве, у себя дома, и заканчивающийся день ему хотелось бы назвать самым счастливым в своей жизни. Если бы не дающая покоя мысль, из-за которой он проснулся.

Сергей аккуратно прикрыл жену одеялом, быстро оделся, бесшумно прикрыл за собой дверь. Вообще-то задуманное лучше было бы осуществить завтра, а еще лучше – сегодня днем, не откладывая в долгий ящик. Но днем ему было не до того…

Он не чувствовал себя чем-то обязанным перед теми, кого увеличил выборочным преобразователем и надеялся, что они не затаили на него обиды. По здравому размышлению, преобразованные должны были быть ему благодарны, даже очень благодарны! Ведь не одолей он Творца, и какая бы участь ожидала их всех на Нейтральном острове, лишенного мостов? Чуть раньше, либо чуть позже, но в любом случае – гибель.

Опять же, по здравому размышлению, если кто и мог быть недовольным извлечением из мира за стеной, так лишь те, кто в нем родился. Остальные вернулись в нормальный мир, и пусть даже Волленвейдера очень устраивал титул барона, а Молдавеца – звание лейтенанта кардинальской жандармерии, все равно – родной дом есть родной дом, что может быть лучше!

Наверняка, кто-то, хорошо понимая важность владения выборочным преобразователем, лелеял надежды завладеть прибором, но после его попадания в воду и, следовательно, выведения из строя, мечты развеялись. И был ли смысл держать зло на того, кто эти мечты убил? Сергей, все прекрасно понимая, ни на кого обид не держал.

Поэтому, ничуть не жадничая, он примерно поровну разделил всю денежную наличность, обнаруженную в квартире Акиньшина и раздал ее преобразованным людям. Перед тем, как начали расходиться, кое-что сообща обсудили. Сергей сразу сказал, что не собирается никому быть нянькой, – пусть каждый возвращается в нормальный мир и приспосабливается к нему своим путем.

Но большинству его помощь и не требовалась. Те же Кургузый и Мося, преобразованные Творцом одними из последних, сумели отыскать свои вещи и документы и могли вернуться к домой, сочинив какую-нибудь не особо замысловатую историю. Сложнее с такой историей было Волленвейдеру, проведшему в мире за стеной пару десятков лет. Но, опять же, это были проблемы Волленвейдера, но никак не Сергея и остальных, среди которых врагов у барона было больше, чем друзей.

Еще сложнее дело обстояло с эндемиками, как назвал Сергей тех, кто родился в мире за стеной. Меньше всего его интересовала судьба Цинизма, имя которого соответствовало его сущности. И все-таки совет бывший маркиз получил: для начала прибиться к каким-нибудь утренним алкашам, вечно жаждущих опохмелиться, раскошелиться, угостив их дешевой водкой, выпить самому, скорешиться, ну и далее действовать по обстановке, возможно, согласно своей циничной натуре…

Виконта Вихора взял под свою опеку Нянич, с которым они вместе не раз бывали в бою, и у которого в Москве было много старых друзей-приятелей по строительному институту, и по прежним местам работы. Ближайшее будущее Гурлия тоже не вызывала опасений: Сергей связался по мобильнику с его женой, сообщил, что все в порядке, и Наташа немедленно примчалась, чтобы его встретить.

За Истому, кажется, тоже можно было не беспокоиться. Сергей не успел как следует узнать разбойника Шмела, но, судя по всему, бывшая принцесса Горного королевства была для него важнее всего в жизни. И Шмел, хотя и был не совсем в адекватном состоянии после получения в грудь резиновой пули, все-таки нашел силы вцепиться в руку Истомы, всем своим видом давая понять, что никуда ее не отпустит.

Больше всего удивил Дмитрий Красавский. Всегда мажористый, позиционирующий себя не иначе, как господин среди пресмыкающегося быдла, Дмитрий абсолютно без всякого пафоса заявил, что хотя бы на первых порах позаботится о княгине Угле…