Читать книгу - "Железное Сердце - Станислав Дарков"

Каждое его успешное действие сопровождалось демонстративной паузой, жестами в сторону трибун, неуместным самодовольством. Он не сражался — он выступал.

Это вызвало во мне волну неприятия. Не зависть — брезгливость. Всё, что он делал, не имело ни тактической цели, ни стратегического смысла. Это был спектакль, в котором противник играл заранее определённую роль.

Я поймал себя на мысли: он платит. Платит, чтобы его не трогали, чтобы проигрывали. Ни один боец, для которого результат имеет значение, не будет терпеливо дожидаться, пока противник театрализует бой.

И тогда — знакомый внутренний отклик. Холод, словно обнажённый клинок вошёл под рёбра.

Давай покажем им, кто мы. Покажем им настоящий поединок.

Это был не голос. Это был импульс. Импульс изнутри, из глубины тела, из того самого места, где стучит сердце. И этот ритм заглушал весь внешний шум. Даже пульс толпы стал тише, чем этот шёпот.

Меня накрыло. Воздух сделался плотным и вязким, а собственное тело — чуждым, словно я смотрел на себя изнутри и не узнавал. Я вцепился в подлокотники кресла, будто они могли удержать меня в реальности.

— Максимус? — голос Евы был формально ровным, но я уловил нотку тревоги. Она склонилась ближе, и её взгляд стал внимательнее. — Всё в порядке?

Я кивнул.

— Просто… душно, наверное.

Она не поверила. Это было очевидно. Но воздержалась от дальнейших расспросов. А я продолжал смотреть — на Ланверна, раскрывшего руки к трибунам, как актёришка, собирающий аплодисменты в последнем акте.

Такие люди настораживают. Их стратегия не в прямом столкновении, не в честной конфронтации, а в манипуляции впечатлением. Я знал таких — внешне обаятельные, учтивые, социально адаптированные, но внутренне подверженные трусости и склонноые к насилию, когда контроль ослабевает. Именно такие, как Ланверн, могут быть особенно опасны: они не демонстрируют агрессии до тех пор, пока обстоятельства не позволят им проявить свою истинную натуру — извращённую, лишённую эмпатии, жаждущую господства над теми, кого считают слабыми.

Он производил впечатление человека, способного с улыбкой на лице участвовать в светском приёме, а затем — столь же непринуждённо — издеваться над пленником в подвале. Не потому что он вынужден это делать, а потому что это доставляет ему удовольствие.

Меня беспокоило не наличие в нём фальши — её много у кого. Меня тревожила лёгкость, с которой он маскировал отсутствие подлинности. Он не пытался быть настоящим. Он играл роль — и делал это слишком хорошо.

Толпа больше не просто гудела — она буквально ревела от возбуждения. Один бой сменял другой, и каждый из них становился короче предыдущего. Участники явно уставали, но зрители, наоборот, только сильнее заводились. По расписанию оставалось всего около двенадцати боёв до финального сражения. И всем было понятно, кто в итоге окажется в финале.

Лорен с трудом прошёл полуфинал. Было видно, как он устал — плечи опустились, движения стали вялыми, а в глазах появилось напряжение. Противник заметил это и решил воспользоваться моментом: пошёл в атаку с неожиданной силой. Лорен еле-еле парировал удар, и его меч случайно скользнул в щель между доспехами соперника. Если бы бой был настоящим, тот парень, возможно, остался бы без руки. Слава богам, оружие тут тупое...

Максимум, что могло случиться на этом турнире — разбитый нос или синяк. Академия не могла рисковать здоровьем студентов. Слишком много детей знатных семей, слишком много политических рисков. Если бы кто-то погиб — последствия были бы серьёзными.

А вот Ланверн даже не выглядел уставшим. Его последний противник сам бросил оружие и встал на колено, громко сказав, что Ланверн сильнее. Всё выглядело слишком театрально, но публика была в восторге. Ланверн кивнул, словно принял титул чемпиона заранее.

Семья Ланвернов — одна из богатейших в Элдории. Ходят слухи, что их влияние даже превышает власть самого короля. Хотя, если подумать, это и не секрет. Элдорией управляют не столько король, сколько Совет Великих Домов и церковь. Король — это скорее символ, а не настоящий лидер.

И в Алханроэле, если честно, всё устроено похоже. Я понял это только после того, как Грегор женился на принцессе Алиенне. Оказалось, Великие Дома Алханроэля в основном действуют самостоятельно. У каждого свои земли, свои правила, свои армии. Король нужен скорее как посредник — чтобы решать споры между домами и собирать их в случае большой угрозы извне.

Мои мысли прервал голос судьи. Он прозвучал громко и чётко, заставив всех замереть.

— А теперь — финальный поединок! — прозвучало над ареной. — Лорен из дома Дагвеллов, стяг Айронхартов...

Толпа взорвалась аплодисментами.

— ...против Альберта Ланверна из великого дома Ланвернов!

Воцарилось напряжённое ожидание. Все знали: сейчас будет решающий бой.

Я моргнул, стряхнул лишние мысли и снова посмотрел на арену.

Финал начинался. Всё шло именно так, как я и предполагал.

Лорен едва держался на ногах. Он сжал меч так, будто тот стал в два раза тяжелее. Его пальцы побелели от напряжения, а дыхание сбилось — он был на пределе.

А вот Ланверн выглядел бодрым. Он повернулся к трибуне, где сидели я и Ева, и поднял меч с самодовольной улыбкой. Похоже, он уже считал себя победителем.

Лорен не стал ждать сигнала. Он резко бросился вперёд.

Движение было быстрым, но в нём не хватало точности. Он действовал на инстинктах. Когда их мечи столкнулись с глухим звуком, я почувствовал, как у меня внутри всё сжалось. Сразу заметил ошибку: Лорен стоял неправильно, сдвинулся вперёд, не зафиксировал ногу. Один правильный приём — и он бы уже лежал. Если бы Ланверн был чуть более опытным, он бы это заметил и воспользовался шансом.

Но Ланверн, видимо, больше тренировался позировать, чем сражаться.

Это немного меня успокоило. Пока у Лорена есть хоть немного сил, он может справиться.

В этот момент Ланверн что-то сказал Лорену, снова с той же наглой ухмылкой. Я не услышал слов, но, судя по выражению лица, это было что-то вроде: "Сдайся по-хорошему". Лорен не ответил, просто оттолкнул его и вновь встал в стойку — теперь уже более уверенно.

С этого момента бой стал настоящим.

Лорен начал двигаться по кругу, заставляя Ланверна пятиться. Их мечи сталкивались с