Читать книгу - "Становление. Том 3. Стезя отступника - Семён Нестеров"

говоришь, правда, и барьер будет уничтожен, тогда вскоре мы в этом убедимся. Суд назначен через два дня, и только падение барьера может оправдать тебя. Иначе тебя отдадут толпе, как соучастника в краже энергии рудной горы. Сейчас ты пленник. Радуйся, что на тебя не надели кандалы, а я занимаюсь твоим лечением. Эх, если бы только ты оказался прав…

По всему было видно, что Риордан хоть и сохранил ко мне некоторую симпатию, всё же очень сильно зол и с трудом сдерживает своё негодование. Из всех магов воды он, пожалуй, меньше всех работал над проблемой взрыва рудной горы, и потому не так болезненно воспринял случившееся, но это не значило, что он не жаждет выбраться из-за барьера. Мои действия поставили под угрозу исполнение многолетнего плана: второй такой рудной горы собрать уже не удастся, и даже если бы нашлись желающие вновь взяться за кирки, добыча заняла бы ещё много лет. Но из-за крушения Старой шахты и на это рассчитывать не приходилось. Риордан терпел моё присутствие у себя в лаборатории, спас мою жизнь от гнева Сатураса и Кроноса и даже лечил меня. Он и так сделал для меня невероятно много, на большее не стоило и рассчитывать. Я был благодарен, потому даже не стал пытаться с ним спорить.

Меня собрались судить… Это было ожидаемо. Все мои вещи и руны были конфискованы, сил у меня было мало, так что на побег даже не стоило и рассчитывать. Впрочем, бежать я и не собирался — это я мог сделать сразу после зарядки меча. Теперь же мне оставалось лишь уповать на успех Везунчика и выполнение плана Ксардаса, который, несомненно, у некроманта был, даже если со стороны его действия могли показаться импровизацией.

Выходить мне было нельзя, зато, скрепя сердце, Риордан допустил ко мне Горна, который поведал о происходящем в лагере. Многие заподозрили неладное, когда трое магов воды, включая Кроноса, бегом промчались через половину лагеря. Однако каторжане не обладали магическими способностями, поэтому не догадывались в чём истинная суть проблемы. О том, что кто-то мог украсть силу рудной горы, никто и не помышлял. Маги воды, естественно, тоже не стали поднимать шум, сделав вид, что причиной переполоха послужил неудачный эксперимент. С помощью несложного заклятья рудную гору вновь заставили сиять магическим светом, а Кронос вернулся на свой пост, благодаря чему жители лагеря быстро успокоились. У магов была причина скрывать правду — неизвестно, как поведут себя каторжане, если узнают, что многолетний план пошёл под откос. А была ведь ещё угроза со стороны Гомеза, так что простые воры и наёмники ни в коем случае не должны были узнать о случившемся раньше, чем ситуация стабилизируется.

Служители Аданоса решили не предпринимать поспешных действий и немного выждать. Под строжайшим секретом они рассказали о случившемся генералу Ли, который отправил ко мне Горна, чтобы тот добыл информацию из первых уст. Горн не стал хитрить и сразу выложил мне, что его прислали собрать сведения. Впрочем, об этом было не сложно догадаться и так, ведь иначе бы маги воды попросту не допустили его к пленнику. Риордан не возражал, чтобы я рассказал Горну всё как есть. Возможно, здоровяк не был обучен изысканным манерам, однако никто не сомневался в его умении держать язык за зубами. Горн молча выслушал мой рассказ, помолчал ещё немного, и потом смачно выругался, в конце добавив:

— Вот же засранец этот наш Везунчик. Хоть бы меня что ли с собой взял. Разве ж так с друзьями поступают? Он, значит, отправился рубить орков, а нам тут сиди жди…

Мы ещё немного обсудили с Горном случившееся, после чего Риордан выгнал его из лаборатории, ещё раз напомнив, что, если здоровяк обмолвится хоть одним лишним словом кому-нибудь, кроме генерала Ли, не сносить ему головы. Из уст щуплого алхимика такие угрозы в адрес превосходящей его ростом на голову груды мышц звучали весьма смешно, но если вспомнить, какую силу давала магия, то становилось уже не до шуток. Не было сомнений, что маг воды сможет без проблем претворить сказанное в жизнь. Напоследок Горн ещё раз выругался, сказал, что после такого не может больше ни минуты сидеть на месте, так что он доложится генералу и немедленно отправляется навестить Диего.

Я был полностью согласен с Горном насчёт убийственности ожидания. Легко герою мчаться навстречу врагам и опасностям. По-настоящему же тяжела участь тех, кто остаётся в тылу и уже не может ни на что повлиять. Решающим судьбу мира некогда предаваться раздумьям и сомнениям. Ответственность, возложенная на их плечи, гонит вперёд, заставляет действовать и не даёт права на ошибку. Даже если дело их обречено на провал, они умрут с честью, делая всё, что в их силах. Те же, кто остаётся за линией фронта, лишены такой привилегии. Они не могут умереть как герои с именем Инноса на устах, не могут, закрывая глаза, с последним вздохом сказать, что они сделали всё возможное и невозможное. И главное, именно им придётся потом жить в том мире, который создали идущие впереди. И не всегда этот мир таков, каким хотелось бы его видеть.

Несмотря на кажущуюся незначительность тех, кто в финале остаётся не у дел, именно они зачастую куют победу. Кузнецы снабжают армии оружием, фермеры провиантом, женщины придают своим любимым мужества, дети наполняют победы смыслом. Я был далёк от передовой, но многое отдал бы, чтобы оказаться вместе с Везунчиком сначала в Старом лагере, а потом и в подземном храме орков. Ожидание и неизвестность были невыносимы, стократ лучше было бы рисковать жизнью, подставляя свою грудь под удары орков, нежити и прочих Белиаровых отродий… Но я был в тылу. Моя небольшая на вид роль уже была сыграна, и теперь пришло время сойти со сцены и смотреть, как другие доигрывают наш общий спектакль. Что, если они ошибутся, оступятся, спутают слова или вовсе отойдут от сценария? Как бы то ни было, я уже не мог ни на что повлиять. Мне оставалось только верить.

И я верил, хотя сомнения то и дело и пытались меня одолеть. Лёжа на кровати и глядя на мозаичный потолок, я молился. Не Инносу, не Аданосу, и уж тем более не Белиару. Молился просто так, без всякого смысла и в то же время точнее и искреннее, чем когда-либо. Боги братья были лишь мишурой, прикрывающей истину. Три ипостаси, каждая из которых по отдельности не стоила и выеденного яйца. Я размышлял о словах Ксардаса по