Читать книгу - "Гача Мертвецов: Эволюция. - Артем Новиков"

class="p1">Закрыв окно квестов, я двинулся дальше.

Я не был уверен в степени разумности Иных, потому решил зайти в их район с другой стороны, дабы те шестеро, что измывались над обладательницей моей нынешней внешности, не удивились, увидев свою недавнюю жертву живой и здоровой.

Впрочем, есть ещё один вариант… Способность поглощения давала мне возможность немного видоизменять и комбинировать облики, так что я просто слегка исказил черты лица и телосложения, что было не так сложно, учитывая, что среди поглощённых мной зомби были и женские особи.

Пройдя несколько кварталов вдоль «границы», я завернул внутрь и… Кажется я понял каким именно образом Аяме столь точно обозначила территорию Иных.

Это был чертовски резкий переход.

К уже привычному цветочному запаху, наполняющему Амами, резко добавился смрад испражнений и тухлой крови, а следом появились и… визуальные проявления запахов.

Судя по всему Иные не страдали стеснительностью, да и особой чистоплотностью не отличались, потому экскременты были раскиданы повсюду.

Впрочем, для меня, уже привыкшего абстрагироваться от мерзких запахов, подобное не было большой проблемой…

А потом началось, собственно, поселение…

Не было никакой ограды, или чего-то в этом духе, просто, как-то совершенно неожиданно я осознал, что попал на чужую территорию.

Иных здесь было очень много.

Улицы гудели от сумасшедшего смеха и несвязанных между собой выкриков и стонов.

Ведомые бесконечными желаниями, эти психи совокуплялись прямо на улице, не разбирая ни пола, ни возраста. Искажённый разум, подавляемый потребностью в причинении боли, искал способы и методы удовлетворения данной потребности. Практически каждый второй «житель» этого района был занят либо самоистязанием, либо мучением кого-то другого. Разумеется, всё что творилось внутри их территории не было настолько жёстким, как то, что мне довелось увидеть при нашем первом «знакомстве».

Кто-то загонял себе иглы под ногти, кто-то пытался трахнуть пластиковую бутылку, наполненную битым стеклом, кто-то вырезал на теле другого человека матерные и оскорбительные слова… Один Иной с каким-то детским восторженным любопытством слой за слоем срезал плоть с собственных пальцев, после чего жадно поедал её.

Всё вокруг было настолько омерзительно, что даже я, человек с волей, достигший весьма немалых показателей замер на месте.

Мне очень повезло, что, похоже, моя маскировка сработала!

Но… Смогу ли я и правда «слиться с толпой»? Вот с этой вот, мать его, толпой…

Это… Это же блять невозможно!

Я во всю использовал таланты лжеца, пародиста и лицедея, копируя Иных. Их повадки, безумные гримасы, тот особый блеск в глазах, где безумие причудливо переплеталось с восторженным удовольствием.

Разумеется, я не собирался напоказ калечить себя, но… Их походку, эту странную, порывистую пластику хищника, я старался воспроизвести с особой тщательностью. Их ухмылки — то внезапные, то медленные, словно растягивающиеся от внутреннего восторга. Их взгляд, в котором читалось что-то глубже простого помешательства: изощрённый ум, упивающийся собственным садизмом.

А небольшие огрехи компенсируются «слабым сокрытием присутствия».

И… Это работало.

Я шёл сквозь улицы, наполненные, как мне кажется, бесконечным количеством этих уродов и с внутренним содроганием наблюдал за извращённым «бытом» этих существ, которых язык уже не повернётся назвать людьми.

Понял я и чем эти твари питаются… Помимо уже перечисленных пороков, в которые входят садизм и не утихающая похоть, за ними плотно закрепился ещё и каннибализм. Не то отвратительное явление, которое я наблюдал по ходу своего движения, и которое больше походило на очередной способ доставить самому себе и окружающим как можно больше страданий, нет… Здесь были натуральные фермы.

В сыром мрачном переулке, насквозь пропахшем кровью, хаотично висели на цепях человеческие, ещё живые обрубки. Они покачивались от каждого движения и истерично смеялись, глядя как бородатый Иной, с на редкость серьёзным, не свойственным их виду выражением лица, отрезал от ещё дышащих тел один кусок за другим, сразу же прижигая кровоточащие раны.

Продлевая «жизнь» «скота». Продлевая их агонию.

Отрезанные куски он тут же закидывал в огромный кипящий чан, установленный прямо посреди улицы. При этом ещё один Иной с длинным прутом в руках хлестал всякого, кто норовил залезть в котёл до готовности «пайка». Правда, тех это особо не останавливало и они безрассудно запихивали руки в кипящую воду, игнорируя боль и шипение лопающейся кожи. Их пальцы, покрытые волдырями, судорожно хватали кровавые лоскуты мяса, зажёвывая их прямо так, едва вытащив из кипятка. Ошпаренные губы кривились в оскале, когда они давились горячей плотью. Но они не останавливались — голод и безумие заглушали всё.

А тот, что с прутом, лишь хохотал, методично избивая их по спинам, рукам и головам, ломая пальцы, ключицы, и выбивая зубы.

Котёл кипел, вода мутнела от крови и жира, а улица наполнялась хриплым чавканьем и стонами блаженства тех, кто обваривал себе внутренности полусырой человечиной.

Пиздец.

Не знаю в какой раз у меня в мыслях пронеслось это простое, но ёмкое слово. На самом деле, скорее всего, оно уже залипло где-то там, в глубине моей головы, словно на повторе, добавляя привычному шуму собственного внутреннего голоса гулкий, едва улавливаемый фон.

Я поспешил убраться подальше от этого места, прикладывая максимум усилий к тому, чтобы меня не заметили.

С первых дней апокалипсиса я не ощущал настолько сильной брезгливости как сейчас.

Слава богу, что у меня есть талант слабого сокрытия присутствия, иначе, боюсь, Иные бы заметили странного «собрата», стоящего в стороне и не спешащего к общей кормушке.

Я продолжал быстро шагать по улицам в сторону «колодца», стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

Картины, одна блевотнее и гротескнее другой проносились мимо меня, пока я прикладывал все силы, чтобы не взорваться и не начать крушить всё вокруг со всей яростью, присущей Мифическому Берсерку.

Просто, чтобы стереть то, что не должно существовать.

Благо, показатели воли вполне позволяли мне держать себя в руках, да и отвлечённые мысли помогали.

Почему эти твари, обладая организмами обычных людей, не умирают от повальной дизентерии?

Логика говорила, что они должны были вымереть. Грязные, изодранные в клочья тела, вечно покрытые кровью и гноем. Постоянный контакт с разлагающейся плотью. Антисанитария, в которой они буквально варились… Обычный человек в таких условиях сдох бы за пару дней от сепсиса, столбняка, или банальной кишечной палочки.

Но… Иные не умирали.

Их раны затягивались куда быстрее, чем у обычных людей, оставляя уродливые кривые шрамы, но, при этом, без каких либо признаков некроза!

А их желудки? Эти твари жрут гниль и сырое мясо, и, при этом, не страдают ни от кровавого поноса, ни от смертельных спазмов…

Похоже, тот вирус, который свёл всех этих людей с