Читать книгу - "Овцы смотрят вверх - Джон Браннер"

и воюем! – вторгся в разговор сержант. Филип и не подозревал, что он их слушает. – Это самое подлое нападение за всю историю. Дети сходят с ума! Женщины! Все! Лучше быть убитым, чем чокнутым!

Филип медленно кивнул. Дуг внимательно посмотрел на него, потом на Гарольда и Денис, сидящих поодаль, и вновь – на Филипа.

– И все-таки, – негромко сказал он. – Я ничего тебе предлагать не стану.

И отвернулся к Рокко, который протянул ему пачку формуляров.

– Кстати! – он вновь обратился к Филипу. – Как полное имя у Джози и какая у нее дата рождения? Мне нужно приклеить формуляр к ее мешку.

Филип сказал, повторяя слова и цифры, словно автомат. После чего, словно очнувшись, спросил:

– А что ты можешь предложить?

Не оглядываясь на него, Дуг ответил глухим голосом:

– Любой формуляр из набора. Они специализированные. Кто-то умирает от голода, кто-то гибнет в результате несчастного случая, кто-то от тифа. Формуляр и, соответственно, мешок. Но ты ведь ясно дал понять, что это – не для тебя.

– Ты что, убиваешь детей? – спросил он, не веря, что произносит эти слова.

– Нет. Избавляю их от страданий медленного умирания.

Дуг повернулся и посмотрел Филипу в глаза. Во взгляде доктора было нечто, отдаленно напоминающее сочувствие, но Филиппа уже захлестнула волна безразличия.

Наконец Дуг заговорил вновь, на этот раз более мягким тоном.

– Слушай, – сказал он. – Я все равно помогу тебе. Ты пока неспособен думать ясно. Не исключено, что ты все-таки каким-то образом хлебнул субклиническую дозу. Я напишу записку, чтобы тебе дали отсрочку до завтра. Шанс подумать о Денис и Гарольде и каким-то образом их устроить. Но это – единственное, что я могу для вас сделать.

Филип смотрел на Дуга, явно не все понимая.

– Еще кое-что, – сказал сержант. – Дома еда есть? Мы должны забрать все, кроме того, что вам понадобится сегодня и завтра. С послезавтра начнется раздача нормированного рациона. Там будет суп и хлеб.

Это было уже чересчур. Филип ушел в кухню и прислонился лбом к стене. Стена была покрыта пленкой липкой грязи, но, по крайней мере, холодила. Из комнаты донесся голос Денис:

– А как Энджи? И Миллисента?

– Мама умерла, – ответил Дуг. – А Энджи в порядке. Раньше она была медсестрой и теперь работает в такой же бригаде, как и эта.

Филип сжимал кулаки, повторяя:

– Если бы я смог добраться до ублюдков, которые все это устроили, я бы… если бы я смог…

Но что такого он бы им сделал, он так и не придумал.

Черновой набросок законопроекта

…включить при отсутствии доказательств в пользу противного и в силу самого факта следующее:

а) гомосексуальность или откровенно нескромное поведение в отношении иного лица мужского пола;

б) владение нелегальными наркотическими средствами или распространение таковых;

в) проживание на доходы от проституции;

г) членство в коммунистической партии или в одной из ее ветвей (список прилагается);

д) трейнизм;

е) поддержка призывов к насильственному свержению правительства;

ж) клевета, ведущая к оскорблению чести и достоинства Президента Соединенных Штатов Америки;

з) …

Кислотный приход

Хью чувствовал себя страшно больным. Иногда ему казалось, что у него отравлена кровь – на эту мысль его натолкнули болячки на лице, возле рта; когда он их облизывал, на языке оставался сладковатый вкус гноя. Иногда он думал, что подхватил что-то иное, какую-нибудь лихорадку. Но чаще всего Хью представлялось, что он просто под кайфом, хотя он и не мог вспомнить, когда в последний раз закинулся кислотой. Все вокруг, весь мир казался эластичным и податливым, особенно его собственные конечности.

Но Хью знал, куда он идет, и знал, что непременно дойдет туда, несмотря на полицию, на всяких проходимцев, на отсутствие машин, которые могли бы его подвезти. А собственную машину он бросил… Или это она его бросила? Соображал он туговато, и все из-за лихорадки или голода – он не ел несколько дней, хотя воды было предостаточно.

Вода?

Капля дождя упала ему на тыльную сторону руки. Черт возьми! Но он, по крайней мере, уже приближался к дому. Вокруг дома Бамберли были, он помнил, сады. Так? Хью, озадаченный, смотрел, как сгущается темнота. Уже вечер, что ли?

Эти странные деревья! Осень только начинается, а они уже голые. А некоторые и не должны сбрасывать листву. Но они ее сбросили. Болезнь или как? Хью погладил ствол, и от его прикосновения кусок коры отделился и упал на землю.

Черт! Наплевать на деревья! Дом – в том направлении. Дождь пошел сильнее и напомнил Хью, что он хочет пить. Он задрал голову и открыл рот, чтобы капли падали ему на язык. Вкусовые ощущения у него почти пропали: всю внутренность его рта покрывал белесый налет – тот же самый, который был у Китти известно где. Грибок. Они его называют молочницей. Долбаное, глупое название. Все знают, что коров практически не осталось. Какая, к черту, молочница без молока?

И все-таки он почувствовал горько-кислый вкус. Хью остановился, не веря тому, что говорили его ощущения. Наверное, все-таки эта гадская молочница. Дождь таким не бывает. Если только…

– Господи! – воскликнул он, и ужас электрическим разрядом пронзил его позвоночник по всей длине. Это же аккумуляторная кислота! Никаких сомнений – у него же была машина на аккумуляторах. Ему ли не знать, что это такое!

Кислотный дождь!

Хью закричал и бросился к дому, но под первым же деревом был остановлен человеком, который держал в руках карабин. Хью отсутствующим взглядом посмотрел на него. Часовой, что ли?

– Дождь из кислоты! – сказал он. – Ты видел?

– Заткнись! – приказал часовой. – Ты кто?

– Я здесь живу, – ответил Хью. – Это мой дом.

– Твое имя Бамберли? – спросил часовой с карабином.

– Нет… Я – Хью Петтингилл.

Где-то в кармане были документы. Он нащупал их и протянул часовому.

– Служил в морской пехоте, так? – протянул тот, бегло просмотрев документы. – Если тебя помыть и почистить, сможешь пригодиться.

Он внимательно рассматривал болячки на лице Хью.

– С физиономией у тебя совсем плохо, – сказал он наконец. – Болел, что ли?

– Угу!

Когда это я был в морской пехоте?

– К службе готов?

– Угу!

– Отлично! Тогда иди в дом и спроси капитана Ааронса.

И часовой отдал Хью его бумаги.

– А где… Где семья? Мод и все остальные?

– Мод? А, миссис Бамберли? Я слышал, она сошла с ума. А потом и остальные.

Часовой ухмыльнулся.

– Дом теперь пустой, – продолжил он. – Поэтому нас туда и поставили. Удобно. Близко к Денверу.

– И что вы тут делаете?

– Охраняем рабочие бригады, – пожал плечами часовой. – Возим их в город. Они разгребают развалины. Уклонисты, трейниты, пацифисты. Всякий такой народ. Увозим утром, привозим