Читать книгу - "Спартанец. Племя равных - Алексей Живой"

«Человек пятьдесят, – решил наварх, останавливаясь и чуть приподнимая щит, – и все – опять спартанцы. Куда же подевались периеки из этого города?»

Воины фаланги, завидев приближавшихся солдат, сомкнули щиты, выставив копья вперед.

– Стой, где стоишь! – раздался голос их предводителя, явно привыкший повелевать. – И назови себя, если ты спартанец!

– Меня зовут Гисандр, – спокойно ответил наварх, слегка возвысив голос, сделав знак своим воинам остановиться, – возможно, ты слышал обо мне. Сейчас я наварх спартанского флота и посланец царя Леонида. А кто ты?

Сотни бойцов замерли за спиной Гисандра, изготовившись к атаке этой кучки воинов, преградивших путь целой армии.

– Я Линос, гармост Кифанты, на которую ты осмелился напасть, – ответил ему невысокий коренастый боец с копьем и щитом, стоявший возле самого здания сесситий на правом фланге шеренги. – У Спарты, волей Ликурга, никогда не было флота. А царь Леонид сейчас в Афинах и нашел бы другой способ сообщить о своем прибытии в Лакедемон. Что тебе нужно в моем городе и зачем ты атаковал его как враг Спарты?

– Видишь ли, Линос, – снизошел до разговора с этим наглым спартанским командиром наварх, умевший ценить доблесть, – за прошедшие дни в судьбе Спарты кое-что изменилось. И, боюсь, бесповоротно. Отныне у нее есть флот. И теперь в ней более не действуют законы Ликурга и не отдают приказы эфоры. А Леонид будет единственным царем.

Гисандр замолчал ненадолго, давая командиру остатков гарнизона Кифанты осознать услышанное. Не каждый день в одно мгновение рушится привычный тебе мир.

– Так что это уже не твой город, – продолжил он, прервав короткое молчание, – и сейчас тебе придется сделать выбор, кому ты служишь: Леониду, который даст тебе новую жизнь, или царю Леотихиду с эфорами. Выбирай, но прежде крепко подумай. Кровопролития можно избежать, если принять нужную сторону. Если ты согласен воевать за Леонида, я приму тебя с распростертыми объятиями. Если нет, ты умрешь. В конце концов, это город периеков. Так стоит ли за них умирать?

Молчание длилось не долго.

– Мой царь Леотихид. А законы Ликурга незыблемы. И Аполлон тому свидетель.

– Что ж, – кивнул Гисандр, – ты сделал свой выбор.

И, размахнувшись, метнул копье в командира гарнизона Кифанты. Тот успел среагировать и выставил щит, но бросок наварха был столь мощным и метким, что копье пробило щит и поразило Линоса в грудь повыше сердца. Спартанец отбросил ненужный щит, и стало видно, как из его груди, сквозь поврежденный доспех, толчками вытекает кровь. Рана была глубокой и смертельной. Понял это и сам Линос, а потому, перехватив покрепче копье, метнул его в Гисандра. Но рана дала о себе знать, ответный бросок вышел слабым. Наварх легко отбил летящее копье в сторону. Тогда Линос выхватил меч и без щита бросился в свою последнюю атаку на врага, увлекая за собой горстку воинов.

– Так умирают настоящие спартанцы, – пробормотал Гисандр, и сам бросился навстречу Линосу с мечом в руке.

Они схлестнулись первыми, и схватка вышла короткой. Гисандр принял на щит мощный удар Линоса и нанес ответный скользящий, распоров доспехи на ребрах. Кровь заструилась еще сильнее. Эта боль и отчаяние придали сил умирающему Линосу. Он вскинул свой меч, чтобы обрушить его на голову наварха, но не успел опустить. Гисандр резким движением вонзил свой клинок в брешь на груди Линоса, проделанную чуть раньше в доспехах его же копьем, и вторым нажатием расширил ее. Острие меча вошло в тело спартанца, как в масло, с одной стороны и вышло из спины. Тот замер, выронил клинок и завалился назад. Под ним сразу же образовалась лужа крови.

– Добить остальных! – приказал наварх бывшим афинским гоплитам, стоявшим за его спиной. И те бросились вперед на оставшихся защитников Кифанты. Завязалась неравная кровавая схватка, которая стоила наварху еще почти трех десятков воинов. Спартиаты, стоявшие за эфоров и Леотихида, дрались отчаянно. Впрочем, как рассудил Гисандр, это кровопускание было даже полезно. С одной стороны, афиняне прошли боевое крещение под его началом и показали себя хорошими бойцами, которые выполняют все его приказы. С другой, все погибшие с его стороны тоже были из бывшего афинского отряда, а значит, он сохранил спартанские жизни и ему легче будет держать ответ перед царем.

Когда короткое сражение на центральной площади Кифанты закончилось, вся она была усеяна мертвыми телами в красных плащах. Взирая на все это, даже Гисандр, давно привыкший к виду крови и запаху смерти, ловил себя на странном ощущении дикости происходящего. На его глазах спартанцы дрались на смерть не с персами, а с такими же спартанцами, как они сами. Перед глазами вдруг всплыло лицо того молодого спартиата, которого он убил совсем недавно по ошибке. Тело его даже еще не остыло. Какой-то ком подкатил к горлу закаленного в боях наварха. И Гисандр впервые в жизни ощутил, что такое гражданская война. Она показалась ему вдруг нелепой и страшной. Эта война несла раскол в древнее общество, жившее по патриархальным законам. А ведь она только началась, и многим еще предстояло умереть. Брат на брата. Сын против отца. Спарта скоро утонет в крови ради благих целей. Но пути назад уже не было.

– Аполлон получил достойную жертву, – проговорил наварх, подняв глаза на статую жестокого бога спартанцев, молча взиравшего на сражение, – а нам пора двигаться дальше.

Затем он отогнал от себя назойливые мысли и подозвал одного из лохагов.

– Актеон, возьми людей, обыщи все окрестные дома и приведи мне всех чиновников, кого найдешь. Если они еще здесь остались.

Командир первого лоха кивнул и отправился выполнять приказание.

– А ты, – подозвал он к себе командира второго, – возьми сотню и пройдись по окраинам. Сгони сюда на площадь всех людей, которые еще не сбежали. Пора сообщить им, что настала новая жизнь.

Остальным двум лохагам Гисандр приказал дожидаться новых приказов, перекрыв все близлежащие улицы и стоя в боевом порядке. Небольшой части воинов под командой пентекостера велел прибраться на площади, оттащив с нее в сторону трупы защитников Кифанты, а также тела своих солдат, и организовать их доставку в порт. Сам же, в сопровождении лишь пары воинов, зашел в здание сесситий.

Здесь было пусто и царил полумрак. Под низким потолком виднелись длинные столы, предназначенные для совместного приема спартиатами скудной пищи, состоявшей из знаменитой черной похлебки, лепешек, овощей и прочей немудреной снеди. На столах еще остались следы вчерашнего дня: хлебные крошки, несколько плошек и разбитая чаша для вина из глины, задетая кем-то в спешке. Посуду жители Лаконии тоже предпочитали простую.

Глядя на пустые чаши, Гисандр поневоле припомнил, как еще юнцом сам впервые получил разрешение участвовать в таких сесситиях, едва закончив обучение в рядах своей агелы. Он выдержал праздничную порку у алтаря Артемиды и стал, наконец, полноправным гражданином. Теперь ему разрешалось носить оружие и пить вино. Но, в отличие от прошлой жизни, это не означало немедленного разгула и пьянства среди подростков. Вина спартанцы пили мало, так как почитали пьянство за великий грех. Гисандр вспомнил, как педономы и старейшины часто заставляли напиваться илотов и показывали их в таком состоянии своим ученикам, как явное свидетельство того, что пьянство быстро превращает даже настоящего спартиата в скотину.