Читать книгу - "Две жизни комэска Семенова - Данил Корецкий"

Привычно раскрутил шашку над головой, ударил сильно да хлёсткости не хватило — не дорубил и до середины пучка.

— Похоже, командир, действительно не в шашке дело, а? — съязвил Буцанов.

— Ничего, я завсегда в стрельбе отыграюсь, — полушутя огрызнулся комэск. — Призы-то вручай!

Призом за первое место оказался наган, который, в общем-то, рядовым конникам не полагается, за второе — почти новый планшет, за третье — серая каракулевая папаха.

— А что, командир, может, постреляем на спор? — улыбаясь, спросил Кот.

— Какие у меня с тобой могут быть споры? — холодно спросил Семенов, но, поймав внимательные взгляды Дементьева и Веселого, передумал. А то еще разнесут по всему фронту, что комэск «Беспощадного» побоялся с клюквинским бойцом сразиться! И ведь обязательно разнесут!

— Давай просто постреляем, без всякого спора! — Семенов подмигнул Лукину. — Ну-ка, Василий, выставь в поле мишеньку…

Лукин скомандовал своему тезке — Ваське Сергееву из третьего взвода, тот с дружком быстро притащили тыкву, подставку для рубки глиняных шаров и под руководством Лукина побежали в поле. Клюквинцы переглянулись.

— Чего это они?! — удивился Кот. — В тыкву стрелять, что ли? Я в подброшенную монету попадаю!

— Про монету не знаю, — спокойно сказал Семенов. — Ты в тыкву попади…

Отбежав на сотню шагов, Лукин с бойцами установили оранжевый плод, размером поболе человеческой головы, на подставку и вернулись обратно.

— Давайте, палите, — сказал Лукин, тяжело дыша.

— Подожди, кореш, это что? — Кот огляделся по сторонам. Их полукругом окружили конники «Беспощадного» с интересом наблюдая за развитием событий. Семенов невозмутимо пристегивал к маузеру кобуру-приклад.

— Да вы что, шутки шутите?! — зло заорал Кот. — Я тоже шутить люблю! Давайте в яблоко стрелять! Вначале я на голову поставлю, а потом ваш командир!

— Глупость это. У меня голова не казенная, — Семенов приложил приклад к плечу, прицелился и быстро выстрелил — раз, второй, третий. Тыква свалилась с подставки.

— Теперь несите, посмотрим…

В цели оказалось две пробоины, третья пуля оставила глубокую царапину на кожуре.

— Хорошо, командир! — засмеялся Лукин и повернулся к Коту. — Стрелять будешь?

— На сто шагов из пистолетов не стреляют! — недовольно сказал он, расстегивая фасонистую кобуру. — Ну-ка, Веселый, подбрось эту одороблу!

Тыква взлетела в воздух, оглушительно грянул кольт, и она разлетелась вдребезги, желтые ошметки рассыпались по земле, как мозги из чьей-то ненавидимой головы. Босые мальчишки быстро собирали куски тыквы в подолы — видно, мамки послали: их сварить можно…

— Вот так мы стреляем! — похвастал Кот. Настроение у него улучшилось.

— Так ты ж в монету обещал? — усмехнулся Семенов, привычно вешая маузер на бок.

— Важна не победа, а участие! — дипломатично сгладил конфронтацию Буцанов. — Считаю, что оба победили! Нет возражений?

— У меня нет! — пожал плечами Семенов.

— И у меня, — согласился Кот.

— Еще бы гурду вашего хлопца попробовать, — добавил он, отыскивая среди зрителей Пшенкина.

— На ком пробовать собрался? — тот услышал, подошел поближе.

— Взять свинью и рубануть! — вмешался Веселый. — Сначала гурдой, потом обычной шашкой…

— Откуда тут свиньи, дорогой товарищ? — урезонил клюквинца Буцанов. — Видишь, детишки даже мишень на кашу собирают… Зря тыкву испортили, надо было в подсолнух палить…

— Ну, тогда вывести какого-нибудь контрика в поле, и пусть бежит, а его догнать и рубануть, — предложил Кот. — По-баклановски, до пояса!

Окружающие перестали улыбаться. Между конниками «Беспощадного» и клюквинцами сразу возникла стена отчуждения.

— Какого «контрика»? — холодно спросил Семенов. — Откуда здесь «контрики»? Это наши люди, угнетенные крестьяне!

— Брось, командир, — махнул рукой Веселый. — Они все, как редиска: снаружи красная, а поскреби — нутро белое!

— Слушай, гад, а давай ты побежишь, а я тебя до бедра рубить стану! — завелся Пшенкин. — Как тебе такое, понравится?!

— А разрубишь до бедра? — оскалился Веселый.

— Разрублю!

— Ну, может еще случай и представится, — сплюнул Веселый. — Только вряд ли!

— Подождите, товарищи, кого рубить?! — строго вмешался Дементьев. — Своего товарища, красноармейца? Что-то я не пойму, товарищ комиссар, к чему разговор идет!

— Дурацкий разговор вышел, — примиряюще сказал Буцанов. — С двух сторон дурацкий! Чего вы сцепились? А ну-ка, пожмите друг другу руки!

Пшенкин и Веселый без особой радости обменялись рукопожатиями. Семенов на это смотреть не стал — повернулся и ушел по своим командирским делам.

— Ну, вот и хорошо, — успокоился Буцанов. — Пойдемте, отдохнем, потом у нас праздничный ужин запланирован. Даже мясо будет!

К удивлению комиссара, остаться на праздничный ужин Дементьев отказался.

— Вернуться лучше затемно, — пояснил. — Мало ли шатается по окрестностям контры и несознательного элемента. Слышали, целые хутора вырезают?

— Да остались бы, комиссар, — по-свойски сказал Весёлый. — Чего нам эта контра? Сами перекрошим кого хошь! Погудели бы с братишками…

Но Дементьев оказался неожиданно твёрд — и, похоже, ему удалось вспомнить фамилию Весёлого.

— Помнишь, что товарищ Клюквин приказал? Всё, товарищ Самохин, хорош хороводить. Едем.

Упоминание Клюквина сразу привело бесшабашных приятелей к повиновению, и они беспрекословно отправились седлать коней. Перед отъездом Дементьев зашел к Семенову.

— Приезжайте завтра к нам, — сказал на прощанье, впервые посмотрев комэску «Беспощадного» в глаза. — Пусть ваши богатыри с нашими силами померяются! Думаю, дело это правильное, как с боевой, так и с политической позиций.

— Я тоже так думаю! — отчужденно кивнул Семенов.

* * *

В Ореховку Семенов не поехал, рассудив просто: «Раз Клюквин ко мне не явился, то и мне к нему ехать не след». Отправил с призерами Буцанова, вроде баш на баш.

Они вернулись после полудня, но втроем, без Пшенкина.

Комэск заметил приближающихся всадников в окно — не торопятся и лица вроде бы не встревоженные — вышел в большую комнату, встречать. На сердце почему-то было беспокойно.

— Пшенкин где? — спросил Семенов, как только они вошли, не дожидаясь доклада.

— Первое место там занял, — ответил Буцанов. — В пух и прах, хотя там тоже, знаешь…

Комэск мрачнел, слушая, как явно растерянный, но старательно сохраняющий солидность при бойцах Буцанов уходит от ответа.