Читать книгу - "Пусть всегда будут танки - Максим Хорсун"

Я толкнул джойстик и вдавил кнопку. «Оса» поползла к неизвестной машине. На экране кадр сменялся кадром. Это было не телевидение, а какое-то слайдовидение, чтоб мне пусто было. Щелк – одна картинка, щелк – вторая. Вот консервная банка на колесах метрах в пятнадцати от нас, на следующем кадре загадочная машина занимает уже половину экрана.

– Что они делают… Мы все погибнем! – продолжал валять дурака Черников. Он уселся на табуретке, страдальчески обхватил голову руками. – Наша цивилизация обречена!

– Семен Степаныч обчитался братьев Стругацких… – начал было Гришка Апакидзе.

– Разговорчики! – оборвал его командир. – Внимание на экраны. Василий, что думаешь?

– Вряд ли у этой машины боевое назначение, – ответил я, разглядывая неизвестный объект в режиме стоп-кадра. – Слишком уж у нее нефункциональный вид. Никаких опознавательных знаков…

Идрис Алиев подпрыгнул в своем кресле. Боковым зрением я увидел, что часть индикаторов на его инженерном пульте вспыхнула красным.

– Попадание в корму! С левой стороны!

– Это не неопознанный объект, – сказал я.

– Ой, хлопцы, а я в него пальнул… – виновато сообщил Горобец.

Так и есть: на следующем кадре из борта неизвестной машины уже торчала болванка.

– Отставить болтовню! – Прокофьев от волнения поднялся. – Маневрируем! Прячемся за эту хреновину! Башня – назад на сто восемьдесят!

Горобец нажал на свой джойстик, башня развернулась, и мы увидели вторую «Осу» – танк был покрашен в нежно-розовый цвет, словно ноготки девицы на выданье.

– Работай, Горобец! – выпалил командир.

Но вторая «Оса» нас опередила. Розовая «Шарки» выхаркнула болванку, и та мягко клюнула нас в борт.

– Заряд аккумуляторов падает, – доложил Алиев. – Трансмиссия повреждена. Полная остановка двигателей через пять… четыре…

Горобец выстрелил, но промазал: неприятель тоже не стоял на месте. Я попытался провести наш танк за непонятную машину, но не успел. Розовая «Оса» выстрелила в третий раз, и мы замерли.

– Отказ всех систем, – констатировал Алиев.

– Игра окончена, товарищи начинающие танкисты, – подвел итог Черников; он больше не дурачился, вид его был сумрачным. – Внештатная ситуация заставила вас слегка запаниковать, но в целом вы повели себя адекватно. Можно поставить «удовлетворительно».

– Но Семен Степаныч… – Прокофьев развел руками.

– А вот попали бы по второй «Осе» хотя бы раз – поставил бы «четыре»! – Черников поднялся, подошел к телефону, через который связь шла напрямую с «ОКБ-1». – Академика Тихонравова! – потребовал конструктор. – Михаил Клавдиевич! «Осе» нужен глаз на затылке. Нашим ребятам наваляли, как мы и предполагали… Хорошо, понял… Будем работать!

Черников повернулся к нам. На сей раз выражение лица его было удрученным. Конструктор отодвинул телефонный аппарат и присел на край стола.

– Дополнительную камеру на танке установить нельзя, – пробормотал он, глядя в пол. – Компоновка и комплектация «Осы» уже утверждена, документы подмахнули ответственные, включая министров обороны и минсредмаша… Такой вот афронт, товарищи. Будете учиться не зевать.

К тому времени, когда он договорил, успело созреть множество вопросов.

– Откуда взялась вторая «Оса»? Кто ею управляет? Что это за неопознанный объект вы нам подсунули? А как нужно было действовать? Вы что, на самом деле думаете, что на Луне мы можем встретить инопланетян?

Черников повел нас в «песочницу».

На лунодром вел один путь – через техзону. Бетонная дорожка петляла, огибая многочисленные антенные станции. Некоторые из них носили красивые имена: «Коралл», «Подснежник», «Ромашка». А часть называлась как ни попадя: «Куб», «Куб-Контур», «Скат». Одни станции прятались под белыми радиопрозрачными куполами, другие словно напоказ выставляли антенны – параболические или в виде решеток. Возле «Куба» и «Подснежника», как всегда, валялось множество мертвых птиц: они погибали, попадая в узконаправленный передающий СВЧ-луч.

Стучали отбойные молотки, трещала электросварка. Техзона расширялась, отвоевывая территорию у пожухлой степи. Одного радиотелескопа «ТНА-400» теперь не хватало для работы со всеми аппаратами, выведенными на орбиту Луны. Вскоре у антенны-гиганта должны были появиться братья и сестры. Над недавно отлитыми фундаментами выросли тупые конусы из стали и бетона. Пройдет еще немного времени, и их увенчают чаши антенн размером со стадион каждая.

Сквозь кроны каштанов и кленов виднелись далекие пятиэтажки. Дома выстраивались в единственную в поселке улицу. Улицу Мира. В пятиэтажках жили офицеры НИП-10 с семьями. Кстати, когда для обустройства лунодрома срочно понадобился крымский ракушечник – он больше всего походил по свойствам на твердый лунный грунт, – камень взяли, не мудрствуя лукаво, на местной стройке. Поэтому стены санузлов в новых офицерских квартирах в итоге были сделаны из плоского шифера.

Наш экипаж поселили в общежитии. Мы не имели права даже намекнуть родственникам, чем занимаемся. Я, безусловно, удивил родителей своим желанием остаться в армии. Но в общем, они одобрили такое решение. Служить Родине было делом почетным, правильным. Если выбрал такой путь, значит – дерзай. Никто слова неодобрения высказать не посмеет.

Ну а со свердловской девушкой не очень хорошо получилось. Я просто перестал отвечать на письма. Помню, как менялся ее тон от письма к письму. Сначала беспокойство, потом – беспокойство пополам с недоумением, а затем слова, продиктованные обидой. Я же тогда думал: «И чего она не угомонится? Неужели не понятно, что я больше не хочу с ней общаться?» Она-то понимала. Видно, это я где-то не догонял. Спрашивается, трудно было черкануть девчонке несколько строк? Но я так и не написал ей ни слова. До сих пор, как вспомню – так словно кто холодной водой окатил из ведра. Стыдно, в общем.

В «песочнице» было жарко. Солнышко высоко стояло над полигоном. Пыль, потревоженная танковыми траками, давно улеглась. Над скалами, сложенными из ноздреватого ракушечника, колыхалось жаркое марево.

Сначала мы подошли к нашей «Осе». На корме сразу отыскались три вмятинки. Мягкие учебные болванки валялись неподалеку. Снаряды легли кучно, Горобец с завистью поцокал языком.

– Снайпер работал! – определил он.

Затем мы собрались возле неопознанной машины. Вблизи сходство с консервной банкой на колесах было еще более заметным. И тем не менее некоторые конструкционные элементы поражали технологичностью. Несколько антенн, одна из которых, как на «Осе», – остронаправленная, какие-то непонятные приборы, вынесенные на корпус в передней части, телефотокамеры, закрытые металлическими створками. Даже колеса, и те были необычными – три обода, покрытые сеткой из стали и снабженные грунтозацепами.

Болванка, выпущенная сдуру Горобцом, вскрыла машине борт. Сквозь пробоину виднелась сложная электронная начинка.