Читать книгу - "Спать и верить. Блокадный роман - Андрей Тургенев"

«Мой фюрер! Из агитационных материалов, распространяемых германским командованием на территории т. н. Ленинграда, следует вывод, что Вами принято решение сохранить этот населенный пункт на карте планеты. Осмелюсь усомниться в дальновидности такого решения. Построенный русским царем как „окно в Европу“, город оказался в действительности пародией на Европу, оскорблением всего, что так дорого нам в тысячелетней цивилизации. Великие творения гениальных зодчих обращаются в туманные тени подлинной архитектуры в раме здешнего болезненного пейзажа. В роскошных дворцах царит самая отвратительная азиатчина. Высокий дух оборачивается исконным российским смрадом. Тоскливая мистика „столицы на болоте“ даже в образованном человеке вызывает суеверный страх, что кривое зеркало способно губительно повлиять на оригинал.

Действительно, если это и „окно“, то именно сквозь него в Европу просачивается атмосфера тысячелетнего рабства, красная бунтарская зараза, изуверское язычество, переименованное здесь в атеизм, варварство, едва припорошенное пудрой заимствованной и грубо исковерканной культурности.

Мой фюрер, Ленинград следует стереть с лица земли. Город-обезьяна должен быть уничтожен!

Рекомендации. Следует прекратить выматывающие армию и уносящие тысячи жизней верных сынов вермахта попытки штурмовать пункт, а все силы сосредоточить на ужесточении артиллеристских обстрелов и бомбардировок. Разумно создание диверсионных групп особого назначения, которые, проникнув в город, могли бы обеспечить уничтожение важнейших объектов на местности. Идея пустить по Восточному морю в Неву сокрушительную волну, способную вызвать губительное наводнение, может показаться безумием; не исключено, однако, что выдающиеся ученые Рейха смогут решить эту дерзновенную задачу».

Перечитал донесение несколько раз. Поправил «творения» на «шедевры». Подумал, как подписаться. Принципиал? Джокер? Просто Четырехпалый? Четырехпалый — хорошее агентурное имя. Внушает. Сильнее воздействие.

Но если донесение перехватят? Рискованно. Проверят почерк всех четырехпалых: хана. Вряд ли перехватят, конечно. И сколько, интересно, в Ленинграде четырехпалых? Лично он не только в Ленинграде — нигде ни одного не встречал. Кроме себя.

Четырехпалый (он все же состорожничал, подписался Джокером) вздохнул, свернул лист в трубку, засунул в бутылку. Крепко впихнул пробку. Зажег свечу и долго капал на пробку парафином. Четыре ровно капли растеклись по столу: знак?

Переподписаться Четырехпалым? Или Четырехруким? Нет, решено, Джокер.

Схоронил бутылку под плащом, дошел до Фонтанки, спустился к воде. По Неве, сквозь створ Прачечного моста, медленно проплыл ощеперенный пулеметами катерок «Красный». Белого цвета.

Могут, вообще, и перехватить. Хорошо ли продумано? Пока бутылка плывет по Неве, могут засечь с любого такого «Красного».

Ну, риск так или иначе. Что же за игра без риска.

Бросил бутылку в воду. Мягкого пути, бутылка.

Тридцать два раза раскаялся на обратном пути. Что за идиот. Почерк все же, почерк. На пишмашине надо в следующий раз написать. Если пронесет. А если не пронесет? Пронесет, пронесет! Пишмашины все учтены, но это как-нибудь… Это — как-нибудь.