Читать книгу - "Звездные войны товарища Сталина. Орбита "сталинских соколов" - Владимир Перемолотов"

…В заводской больничке Федосею выделили отдельную палату, и Малюков целыми днями лежал в койке, выложив поверх колючего, застиранного одеяла забинтованные руки. Дело было, в общем-то, не так плохо. Глухота постепенно проходила, подсыхали легкие ожоги. Досталось больше всего кистям рук, которыми он загородил голову, да волосы сожгло выхлопом. Если б не эти мелочи, то можно было бы прямо сейчас в строй.

Только некуда.

Не стало монолитного строя… Рассыпался….

Деготь, ежедневно забегавший в больничку, рассказал, что испытания прекратили до особого распоряжения, а на заводе работает следственная комиссия, и ждут еще одну – из Москвы. Отголосками её работы, долетавшими даже сюда, стали визиты следователя, начавшиеся буквально на второй день.

Когда он приходил, Деготь пересаживался на кровать, а сержант ОГПУ деловито раскладывал на тумбочке блокнот, бросал цветные карандаши и начинал допрашивать раненого. Первый допрос Федосею очень не понравился.

– Ты, товарищ, «гражданина» для других оставь… – нехорошо прищурился Деготь после первой же фразы следователя. – Тут все свои, потому и разговаривай по-человечески.

– Извини, товарищ, – смутился слегка сержант. – Зарапортовался…

Вопросы у сержанта оказались простые.

На все на них Федосей за последние четыре дня уже ответил и не раз, но следователь продолжал мучить его, надеясь, наверное, что тот либо вспомнит что-то существенное, либо сознается в пособничестве. Только не в чем было сознаваться.

Они и сами с Дегтем строили предположения, только вместо стройных шерлокхолмсовских версий получались у них какие-то загогулины – непонятные и нелогичные. Самой разумной казалась версия кратковременного помешательства профессора. Она объясняла всё!

Бывает же ведь, живет, живет человек, а потом съезжает с катушек… Не бывает, скажете? Еще как бывает! А если не этим, то чем еще можно объяснить то, что человек сам приехал в СССР, сам все создал, а потом сбежал?

Следователь же, то ли от души, то ли по должности, простых решений не принимал и копал глубже. Его интересовали мелочи – как профессор сидел, какой карандаш держал в руке, когда разговаривал, в глаза ли смотрел или в сторону, не заикался ли….

Федосей, как мог, отвечал, причем чаще виноватым пожатием плеч. Что знал – сказал, а чего не было – так что ж об этом говорить?

Потом пили чай с пряниками, мятной сладостью смягчая очевидное разочарование сержанта.

– Ну, может быть, сказал чего на иностранном языке? – по инерции поинтересовался следователь, стряхивая крошки с блокнота. – Может быть, по-польски? Или…