Читать книгу - "Т-34 - амазонский рубеж - Игорь Подгурский"

При подлете к конечной точке маршрута самолет начал снижаться. Со стороны могло показаться, что за штурвалом сидит самоубийца, решивший свести счеты с жизнью таким экстравагантным способом. «Юнкерс» с неубирающимися стойками шасси садился. Кажется, что среди гор, видимых в иллюминатор, невозможно найти не то что место для посадки самолета, но даже футбольную площадку. Кругом одни скальные вершины и блестящие среди них линзы горных озер. Машину ощутимо тряхнуло в очередной воздушной яме. Атмосферные потоки в горах имели свои особенности, которые трудно предугадать даже опытному летчику. Под крылом самолета внезапно появилась цепочка бегущих огоньков. Поле аэродрома, вырубленное среди скал, было выкрашено под горный ландшафт. Заметить сверху его границы можно было только по световым ориентирам. Летчик, подкорректировав курс, продолжал снижаться. Он заходил на посадку со стороны пологой горы.

Самолет резко дернуло, шасси коснулись посадочной полосы. Приземление не отличалось особой мягкостью, но этого никто и не требовал. Единственный пассажир хранил молчание. Конец полосы уходил в туннель, исчезающий в недрах горы. Рыкнув напоследок моторами, «Юнкерс» с вращающимися по инерции пропеллерами плавно закатился под массивный скальный козырек, прикрывающий вход. Они благополучно прибыли на место…

* * *

В январе 1943 года старшее командование Народного комиссариата внутренних дел озадачили приказом, поступившим с самого верха. Хозяин одной шестой части суши Земли, попыхивая трубкой, выразил недовольство тем, что отдельные советские солдаты и офицеры, попавшие в плен к фашистам, идут на сотрудничество с врагом.

Немецкое командование полным ходом создавало костяк Российской Освободительной Армии. Разведка РККА докладывала: во главе РОА планируют поставить идеологически согласного, но неодиозного офицера. Кандидатуры бывших белогвардейцев отмели сразу. Выбор пал на генерал-лейтенанта Власова, командира Второй ударной армии, попавшего в плен под Ленинградом.

Верховный Главнокомандующий приказал разобраться с изменниками Родины. Как? Это уже проблема соответствующих органов.

В НКВД долго «лоб не морщили». В этом ведомстве не любили разводить канитель. К решению любой поставленной задачи подходили серьезно и отдавали предпочтение самым быстрым и радикальным способам.

В глубоком тылу бесперебойно работал конвейер разведывательно-диверсионных школ. В них преподавали признанные мастера диверсий и саботажа. В свое время они прошли обкатку в горах Испании и степях Халхин-Гола.

Курсанты закрытых учебных заведений со специфическим уклоном должны были стать ядром будущих партизанских отрядов. В их задачи входило организовывать в тылу противника «силы сопротивления»: партизанские отряды из местного населения и руководство их боевыми действиями, а также сбор сведений о передвижениях, дислокации и планах врага.

Некоторых из них в авральном порядке переориентировали на новые цели.

В учебной программе произошли изменения. Сократив часы на огневую подготовку и минно-взрывное дело, расширили курс рукопашного боя. Инструкторы из числа ветеранов невидимого фронта обучали отобранных курсантов-добровольцев всевозможным способам убийства. На занятиях прививали навыки владения аналогами холодного оружия: гвоздями, заточенными ложками, стамесками. В ход шли всевозможные подручные средства — обрезок провода, металлические тарелки, зубочистки, куски ткани с насыпанным в них мокрым песком. Основной упор делался на умение уничтожать врага голыми руками.

Выпускников, успешно сдавших экзамены, разбили на группы по три-четыре человека и отправили в расположение разных фронтов.

Вчерашние курсанты, а теперь оперативные сотрудники переходили линию фронта и «добровольно» сдавались фашистам. Чтобы избежать ненужных потерь среди «перебежчиков» на ту сторону, на нейтральной полосе делали безопасный коридор.

Переход обеспечивали сотрудники армейской контрразведки — «Смерша».

Но все равно не обходилось без досадных накладок. На Втором Украинском фронте спецгруппу уничтожили в полном составе. Во время перехода оперативники НКВД столкнулись на нейтралке с полковыми разведчиками. Те возвращались с задания, одетые в немецкую форму. Они тащили с собой «языка» и раненого товарища. Перебежчики были им без надобности. Предателей никто не любит. Разведчики не были исключением из правил.

Молча, без лишних вопросов, агентуру тишком вырезали и поползли дальше к своим позициям. После этого случая меры безопасности во время перехода усилили, вплоть до снятия минных полей.

Спецгруппы получили задание добровольно сдаваться в плен и, попав в лагеря для военнопленных, уничтожать запятнавших себя сотрудничеством с немцами. По возможности они должны были вступать в ряды РОА. Наиболее удачливым диверсантам рекомендовалось не размениваться на мелкую сошку, а выбирать цель посолиднее, например старших офицеров и наиболее активных идейных врагов большевиков из числа военнопленных.

Даже в плену никто не должен был сомневаться в победе Советского Союза. Предатели подлежали ликвидации. Всем должно быть предельно ясно: кара постигнет любого изменника Родины, даже за сотни километров от передовой. Где бы он ни находился, хоть на дне Марианской впадины.

Если такой возможности не представится, агенты могли действовать по собственному усмотрению, выбирая цели исходя из приоритета важности. Про страх и риск никто не говорил. Добровольцы прекрасно знали, на что идут. Люди — сильные духом, крепче стали.

По прихоти судьбы, три месяца назад одна из таких групп младшего лейтенанта Перепелкина попала на подземный завод в Гарце…

* * *

Отто неспешно сошел по трапу. Техники из состава наземной службы подкладывали железные колодки под колеса транспортника. Экипаж «Юнкерса» остался в самолете. Летчикам было запрещено покидать винтокрылую машину. Заправка топливом, технический осмотр — и в обратный путь.

После ковровой бомбардировки Пенемюнде нацисты перенесли производство ракет в южные отроги горного массива Гарц. В подземном концентрационном лагере Дора неподалеку от Нордхаузена на семидесятиметровой глубине отстроили завод, где работали тридцать тысяч заключенных.

В недрах известковой горы Конштайн трудом арестантов были сооружены два огромных тоннеля длиной почти два километра. Их соединяли сорок шесть штолен, каждая по двести метров, где размещались производственные цеха с тысячами станков и техническим оборудованием.

По замыслам фашистов, ни один из хефтлингов, занятых на строительстве подземного завода или на работе в его цехах, не должен выйти живым на поверхность. Все они считались носителями государственной тайны и заносились в особые списки главного Управления имперской безопасности.

Работа на пробивке тоннеля — тяжкий, изнурительный труд. Люди спали в штольнях глубоко под землей. К одеялу каждого заключенного была прикреплена миска для еды, одновременно служившая и подушкой. Во время работы стояла такая густая пыль, что не было видно находящихся рядом. Воду из-под крана запрещалось брать под страхом расстрела. Она предназначалась только для машин и бетономешалок.