Читать книгу - "За горизонтом сна - Яна Дубинянская"

Почему над ней все время кто-то смеется?..

— Из города должны привезти пленку, — пояснил Джерри. Его рука нашла ее пальцы, и Лили снова почувствовала себя увереннее. Если обижаться на каждого старого и…

— Из города?

Шлегель внезапно посерьезнел.

— На вашем месте я бы осторожнее относился ко всему, что исходит из города, молодые люди, — негромко произнес он. И, помолчав, добавил уже совсем загадочно: — Город живет сейчас своими интересами. Если вообще живет.

— И любит же старик напустить туману, — прокомментировал Джерри, когда они, взявшись за руки, спешили к Площади Независимости. — Полчаса убеждал меня не верить ничему, что пишут в Газете. И ни единого аргумента, сплошные общие места! Я и сам знаю, что Газета заангажирована, но какой им смысл… Вот смотри, Лили!

Путаясь в длинной юбке, она едва поспевала за его широченными шагами. И облегченно перевела дыхание, когда Джерри притормозил, развертывая газетный листок.

Бесплатная президентская газета доставлялась из столицы каждую пятницу с непостижимой регулярностью — на это в стране почему-то хватало бензина. Называлась она «Наш аналитический вестник», а в народе — просто Газета. В семье Лили ее бегло просматривал отец, внимательно читая лишь спортивную страничку, а затем отдавал матери на хозяйственные нужды. Джерри же всегда проглатывал Газету от корки до корки. Смешной и хороший долговязый Джерри…

Сейчас он возбужденно потрясал серым листком, перечеркнутым кривым крестом сгибов.

— Смотри: столичный Институт истории и лингвистики объявляет конкурс научных работ на тему «Эпоха Великих Свершений и современность». Как раз о чем я писал в прошлом году… и в позапрошлом… Я же давал тебе читать, помнишь? Там, конечно, много недоработок, я сейчас некоторые места понимаю по-другому… Вот: победители получают грант на обучение и зачисляются в институт вне конкурса! Я переделаю свою работу и пошлю, и… Это же такой шанс!

— Конечно, пошли, — с неслышным вздохом сказала Лили. Джерри спал и видел, как бы уехать из Порт-Селина. Эта навязчивая идея зародилась в нем примерно классе в пятом — материализовавшись в сушку сухарей и выкопанную где-то на чердаке древнюю карту региона, на которой еще были обозначены аэропорты, железные дороги и даже космодром Эпохи Великих Свершений. Уже тогда он часами напролет сбивчиво посвящал Лили в свои планы, а она тихонько вздыхала, думая о том, как скучно станет в классе без Джерри. Сейчас, к концу последнего, выпускного года его мечта достигла апогея. Теперь Джерри надеялся не на сухари и давно не существующие железные дороги, а исключительно — по его любимому выражению — «на собственные мозги».

Мозги у Джерри были. Может, где-то был и тот самый столичный институт… Это только Шлегель с его вражескими радиоголосами уверял, что на месте столицы ничего нет и не будет еще лет двести, потому что туда пришелся ядерный удар во времена Активной войны. Вон Газета утверждала обратное, и печатали же ее где-то, в конце концов! — с пеной на губах доказывал Джерри… Лили не бралась устанавливать истину.

Да и разве имеет особое значение, есть ли вообще что-то за пределами Порт-Селина? Просто не хочется, чтоб Джерри уезжал…

— …и может, даже назначат стипендию! А, кроме того, говорят, студенты могут бесплатно ходить в муниципальные театры и на утренние сеансы в кино. Настоящее кино! — а не та попса, что нам привозят из города…

Он поймал взгляд Лили и осекся. Хотя она не успела обидеться, она и думала-то совсем о другом. Но Джерри умел угадывать ее мысли и чувства еще до того, как они возникали.

— Нет, бывают и хорошие фильмы, я не спорю… Про Веронику было очень даже. Тебе ведь понравилось?

Лили кивнула, беззвучно шевельнув губами.

Длинные пальцы Джерри мяли и теребили край тщательно сложенной Газеты.

— Ты похожа на нее… на ту актрису, — наконец смущенно выговорил он. — В этом своем платье. Ты очень красивая, Лили…

Она улыбнулась. Когда Джерри пробовал говорить комплименты, он становился совершенно косноязычным. А ведь бывало, что весь класс, не выучив уроков, на перемене хором просил его выйти по собственному желанию к доске. Ответ Джерри мог длиться и двадцать, и все сорок минут! — и почти никто из учителей не решался перебить поток его красноречия.

Он мог бы и не мучиться с комплиментами ей. Он и так самый умный, самый милый и хороший…

Они вышли на Площадь Независимости. Тут уже было полным-полно народу: вся молодежь Порт-Селина, а попадались и люди постарше. Фильм, похоже, еще не привезли — во всяком случае, пока не пускали. Однако страсти на площади кипели полным ходом. На фоне общего агрессивного гула выстреливали отдельные угрозы и ругательства. Прямо перёд лицом Лили мелькнула чья-то демонстративно раскрученная велосипедная цепь.

Крепко стиснув руку Джерри и придерживая свободной рукой подол платья, Лили просочилась к ступенькам на противоположном краю площади. По услышанным краем уха обрывкам фраз она уловила суть конфликта. Кто-то нарисовал граффити на самой Стене!

Стена, торец примыкающего к площади большого дома, всегда служила экраном для показа фильмов. Правда, белой она не была уже очень давно, да и штукатурка во многих местах начала осыпаться, открывая голую арматуру… Но граффити — это слишком! В целом Лили разделяла чувства своих сверстников — только варвар мог сотворить эту неудобочитаемую красно-зеленую надпись, которая будет теперь проступать сквозь прекрасное лицо Вероники… Хотя велосипедная цепь — тоже не самый лучший аргумент.

Виноватых и даже подозреваемых никто назвать не мог, и волна справедливого гнева захлебнулась, трансформировавшись в традиционные выкрики в адрес городских киномехаников, тормозящих с показом фильма. Джерри подсадил Лили на высокую, в метр, верхнюю ступеньку. Тут, правда, было уже почти все сплошь занято, но бестелесная Лили кое-как поместилась в узком просвете между двумя подростками. Джерри остался стоять на предпоследней ступеньке, слегка пригнувшись, чтобы никому не закрывать Стену. Его то и дело толкали и ворчливо посылали подальше — впрочем, довольно беззлобно.

Стремительно темнело, и вот по лиловатой вечерней стене пробежал лучик пока ещё незаряженного кинопроектора. Толпа зрителей взревела.

— Хоть бы про Робота-разрушителя, — истовой скороговоркой, словно молитву, пробормотал подросток слева от Лили.

— Хоть бы про Веронику, — прошептала она.

…Лили не успела понять, что случилось. Она смотрела на Стену — все смотрели на Стену! — где разбрасывала лучики эмблема древней киностудии и было пока неясно, покажут ли крутой боевик или красивую мелодраму. Звучала музыка, и первые крики на площади тоже показались закадровыми звуками на пленке. Лили поморщилась: в желанной ею романтической сказке не было места таким истошным воплям, — и в тот же момент площадь пришла в движение.

Перед глазами выросла мятущаяся стена тех, кто сидел ступенькой ниже, фрагменты экрана замелькали между головами; она выпрямилась и вытянула шею, все еще пытаясь что-то разглядеть, и тут подростки, сидевшие рядом, тоже заорали и посыпались вниз. Легкую Лили повлекло следом, она попыталась удержаться за ступеньку, но пальцы скользнули по шершавому бетону, длинная юбка за что-то зацепилась, и девушка полетела вниз лицом, присоединяя тонкий испуганный голос к всеобще-му, уже стройному и неудержимому воплю.