Читать книгу - "Муля, не нервируй… Книга 5 - А. Фонд"

И вот куда мне сейчас идти?

Друзей я как-то за это время не завёл, любимая женщина тоже не появилась. Почему у меня так происходит? Может, потому, что я абсолютно чужой человек в этом мире, в этом обществе? И, если ещё с соседями я смог навести нормальные отношения, то с друзьями и тем более с любимой женщиной, такое не проходило. А всё потому что с соседями можно было всё-таки соблюдать хоть какую-то дистанцию. А с друзьями ты рано или поздно всё равно душу и сердце открываешь. Тем более с любимой. Поэтому у меня так никого и не было.

Я опять задумался: нет, так дело не пойдёт. И хотя нет у меня любимой девушки, но тут я вспомнил медсестру, с которой мы тогда неплохо и конструктивно провели время. Ноги сами понесли меня по направлению к больнице.

По дороге я думал о том, что, в принципе, отношения у нас будут нормальными — можно сильно душу не раскрывать и оставаться друзьями, которые периодически дружат более близко.

Я заскочил в магазин в надежде купить или тортик, или хотя бы коробку конфет. Ну, конечно же, на прилавке ничего не было. Так, с пустыми руками я дошёл до больницы и расстроенно думал, как это нехорошо. Вот идёшь ты так к любимой женщине, а ничего с собой и не имеешь. Как нищеброд какой-то.

Я очень надеялся, что она будет дежурить сегодня. Потому что адрес, который она мне дала, я где-то не помню, куда засунул…

И вот возле больничной ограды я увидел кое-что странное…

Глава 5

Возле больничной ограды я увидел такое, что изумился: возле самой решётки, под разлогим покоцанным ясенем, чуть в стороне от главного входа, стояли… Валентина и Свинцов. И при этом довольно-таки мило разговаривали. Судя по их жестам, по тому, как они наклонялись друг к другу, было видно — это не просто служебная беседа. Хотя диалог был явно напряжённым. Но из-за расстояния я не смог разобрать ни слова.

Странно. Всё больше и больше удивляюсь с Валентины. Сначала хотел подойти, но потом решил не делать этого. Пока так.

Осторожно, стараясь не попасть им в глаза, я обошёл ограду по периметру. Постоял немного за углом, прислушался. Нет, я не заметили. Тогда я быстро прошёл мимо, и нырнул за ближайший дом. Так, чтобы даже моего силуэта не было видно.

Заодно решил, что и к очаровательной Тамаре Сергеевне зайду в другой раз. Мне бы сначала разобраться, что происходит. Кто с кем, зачем и почему.

Сам же я отправился всё-таки домой. Ноги сами понесли обратно. Хотелось тепла, хотелось чего-то родного. Даже если родное — это коммуналка с вечно орущими соседями, тонкими стенами и инсталляцией из седушек для унитаза на стене.

Дома вкусно пахло пирогами. Дуся готовила мне — как и обещала, пироги с рыбой. Первая партия уже лежала на большом подносе, источая запах сдобы и начинки — картошки с луком и рыбы.

Ярослав сидел тут же, на кухне, за столом. Перед собой он держал одну из моих тетрадей. И, что-то бормоча себе под нос, рисовал в нее. Как будто это была его тетрадь. Как будто я ему разрешил.

— Ярослав, — сердито сказал я, подходя ближе, — что ты делаешь?

Он вздрогнул, поднял глаза. Увидел меня, улыбнулся. Не смутился, ни капельки.

— Рисую, — спокойно ответил он и тут же похвастался. — Вот смотри, получается хорошо?

На странице действительно был эскиз. Что-то вроде группового портрета. Очень неплохо нарисовано. Женское лицо, полуобернувшееся в сторону. Глаза полуприкрыты. На голове то ли платок, то ли повязка. Очень странный образ. А мужское лицо — перекошенное, и на щеках изображены слёзы.

— Это кто? — спросил я, склонившись над его плечом.

— Это соседи, — пробурчал Ярослав, не отводя взгляд от бумаги. — Тётя Августа и дядя Вася.

Я замер. Странная ассоциация соседей. Он их так видит? Внутри что-то дрогнуло. Какая-то тревога. Странно.

Пока я стоял и думал, Ярослав аккуратно положил тетрадь, положил ее на место и встал. Подошел к окну, посмотрел на улицу.

— Они совсем не такие, — вдруг тихо сказал он, — иногда мне кажется, чтобы понять, что происходит, нужно просто посмотреть со стороны. И тогда станет ясно. И Нинка эта…

Он оборвал сам себя и вышел из кухни, цапнув кусок Дусиного пирога.

А я остался один. Стоял, курил в форточку и думал. Из коридора на кухню вошёл Букет. При виде меня чихнул, шлёпнулся на задницу и громко зевнул, щёлкнув зубастой пастью.

Сегодня он был полностью раскрашен зелёнкой, и напоминал помесь крокодила и кота, которого купают в ванной.

Первое, что я сделал, прийдя на работу — воплотил главный пункт моего плана по курощанию новой начальницы. То есть собрал всех комсомолок на двухминутную летучку перед началом работы.

— Товарищи девушки, — торжественным голосом сказал я, — что-то давно у нас не было комсомольских собраний. Это нехорошо, как мне кажется. Вы согласны с этим?

Девчонки засмеялись. Зашумели, мол, конечно, согласны.

А смуглая девочка из архива (я забыл её имя) задорно выкрикнула из заднего ряда:

— Потому что ты болел, Муля! А мы тебя так ждали!

Я улыбнулся ей и продолжил:

— Нам необходимо поддерживать дух коллектива в Комитете. Нужно держать планку идеологической работы. Иначе всё рассыплется. И виноваты в этом будем именно мы!

Лица у девушек вытянулись, но, когда я им подмигнул, они поняли, начали переглядываться, заулыбались, закивали головами. Больше всех старались Оля и Надя — они всегда были в авангарде. То ли потому, что любили комсомольские собрания, то ли просто были неугомонными, то ли им нравились мои лекции.

— А когда у нас следующее собрание? — спросила кто-то из них, уже предвкушая, наверное, как это всё будет. — Может, сегодня в обед, как обычно?

— Нет, нет, товарищи девушки, — строго сказал я, — на обед я не могу. Во-первых, в обед нужно обедать — и вам, кстати, тоже. А во-вторых, я предлагаю провести собрание завтра прямо с утра. Сможете прийти на полчаса раньше? Мы ведь должны ещё обсудить, как добиться успеха.

— Конечно! Конечно! — одобрительно зашумели девчонки,