Читать книгу - "Адвентюра наемника - Евгений Васильевич Шалашов"

— А как ты конюхом собираешься стать, если крови боишься? У лошадей всякое случается — и ноги они ломают, и раны получают, и сами подраться могут, — хмыкнул я. — Видел хоть раз, как жеребцы друг дружку кусают?

Я не стал говорить, что в жизни бывает так, что коня приходится добивать, чтобы не мучился. У меня самого — тьфу-тьфу, подобного еще не происходило, но все может произойти.

— Коняшки, это другое, — выдохнул Генрик. — С коняшками я ничего не боюсь. Ни крови, ни навоза. Коня, они же лучше людей, и кровь у них иная. Чего бояться?

Что ж, принимаем за данность. Генрик много на что способен. Но воевать или лечить он не сможет. Значит, ищем положительные стороны. Впрочем, если понадобится, я смогу нанять прислугу и в Силинге. А кто сказал, что мне понадобится слуга-воин, или слуга-лекарь? Может, и бед никаких не будет, к чему себя накручивать раньше времени? А конюх, он всегда пригодится, хоть дома, хоть на войне.

Глава пятая

Накидка с гербом ​

Когда отъезжали от поляны, мы с Гневко принялись осторожничать — с рыси перешли на шаг, сообразный ходу телеги. Время от времени я озирался по сторонам, словно деревьев раньше не видел, а гнедой, чаще, чем обычно, глубоко вдыхал морозный воздух.

Если гнедой учуял плохое место раньше меня, то ненамного — на полминуты, не больше. Гневко стукнул копытом и застриг ушами:

— Иго-г-о.

Можно подумать, я сам не понял, что пятачок, где дорога проходит вдоль пологого склона, заросшего старыми соснами и тополями, — идеальное место для засады. А птиц, встревоженно круживших над головами злоумышленников, как любят писать о том авторы романов, не было и в помине. Настоящая засада устраивается загодя, чтобы лесные птахи успокоились, угомонились и не выдавали присутствие человека.

Есть, говорят, такие люди, что нюхом чуют засаду, умудряясь по запаху определить количество сидевших в ней злоумышленников. Но у меня нос обычный, и Гневко здесь подсказать не может. Он все-таки конь, а не охотничья собака. Предупредил, что не нравится место, уже спасибо.

— Доставай арбалет, — приказал я слуге и тот вытащил из-под сена подарок Томаса — деревянную дуру, из которой старик сам себя подстрелил позапрошлым летом.

Пальнуть, что ли в сторону елей, чтобы у злодеев нервы сдали? Пожалуй, не стоит. Незачем переводить арбалетный болт. Не знаю как, но нутром чую, что там уже никого нет.

Я спешился, на всякий случай обнажил меч, осмотрелся и, выбрав место, куда уселся бы сам, прошел за разлапистую ель, скрывавшую полянку.

Засада здесь точно была, и те, кто в ней сидел, ушли недавно. Вот, здесь топтались люди, а там стояли лошади. Увы, снега нет, а подмороженная земля следов почти не оставила. Хотя, кое-что высмотреть можно — кучи еще дымящегося лошадиного навоза, несколько кучек человеческого дерьма, подсказали, что ждали долго, не меньше суток, коли успели все здесь засрать, но и не больше, иначе бы развели костер, хотя бы и небольшой, чтобы погреться по очереди.

Засада… Вот на кого только? Себя, как объект для нападения, отметаю сразу — кому я нужен, да и кто мог узнать, что поеду здесь и сейчас? На купцов? Вполне возможно, но на обозы не охотятся наобум. Засядешь, так можно прождать и до бесконечности. Купцов «пасут», «вываживают» в течение недели, а то и месяца, наблюдают за ними, передают по цепочке, а уже потом нападают. Чаще всего в обозах имеются наводчики, или разбойники оставляют сообщников на постоялых дворах, чтобы передавали весточки в лес, к тутошним «добрым малым». Да и классические разбойники, живущие круглый год в лесу, — редкая штука. Нет, нынешние грабители предпочитают жить дома, в тепле, рядом с женой, мыться хотя бы раз в месяц, а выходят на «промысел» лишь тогда, когда твердо знают, что добыча идет прямо в руки.

Купеческие караваны здесь ходят редко, предпочитая дальнюю дорогу, ибо репутация Шварцвальда пока остается скверной, а тех, кто не боится пройти через Черный лес, останавливать себе дороже. Видел я обоз гномов — от эскадрона отмашутся, а не то, что от каких-то лесных бродяг. Так на кого устраивали засаду? Крутится в голове одна мысль, но, если она верна, значит, дела в герцогстве очень хреновы.

— А… ме… т-а-мм… — услышал я рядом.

Мой слуга, встав на телегу во весь рост, принялся размахивать руками и о чем-то говорить, но получалось плохо.

— Четко скажи, а не блей! — рявкнул я так, что откуда-то сверху упала испуганная белка, а мой слуга едва не брякнулся оземь. Пришлось понизить голос, и уже ласково попросить: — Генрик, дяденька добрый, бить он тебя не станет, но ты расскажи, что увидел?

Слуга вообще впал в ступор, пришлось его малость потрясти, и только тогда он сумел взять себя в руки и ответить нормальным голосом, указывая в сторону:

— Вон, тамотка, господин граф, смотрите.

М-да… Не люблю ошибаться, но это как раз тот случай, когда хотелось бы оказаться неправым. Увы, но я снова был прав, потому что засада организована на гонца герцога Силинга. Вот и он сам — привязанный к дереву, а на ветвях уже сидят мудрые нахохлившие вороны, в ожидании, когда живые уйдут.

Тело еще не успело остыть, хотя на холоде кровь остывает быстро. Умер гонец час, от силы, часа два назад. Написал бы, что в глазах застыл ужас, но глаза выколоты, лицо в порезах и ссадинах, одежда в крови. Пальцы почерневшие, переломанные. Похоже, парня жестоко пытали, потом убили ударом в сердце. Еще и ограбили. Карманы вывернуты, сапоги сняты, оружия нет. И не хватает сюрко. Стало быть, не случайные разбойники. Ткань, должно быть, пропиталась кровью, и не годится даже на половую тряпку. А коли и годится, так дураков нет таскать с собой черно-белую накидку с гербом Силинга. Скорее всего, сюрко убийцы прихватили с собой, в качестве доказательства.

Какую тайну пытались выяснить? И задаваться вопросом — выдал ли гонец тайну, нет ли, глупо. Разумеется, выдал. Допускаю, что существуют на свете люди, стойко переносящие истязания, но сам я за всю жизнь таких не встречал. Но неужели вызов в столицу малоизвестного Артакса, такая тайна, за которую убивают?

А главное — зачем убивать? Что, о приказе Силинга нельзя было узнать от какого-нибудь писаря, от герцогской фаворитки, или от конюха? И во что такое меня впутывает мой сюзерен? Здесь пахнет, как минимум, заговором против правящего герцога. Один уже был, когда попытались избавиться