Читать книгу - "Мастер третьего ранга - Дмитрий Коробкин"

Иван с подмастерьем, сидели, греясь у костра, вместе с мужиками, рядом отдыхал дремлющий Гром. Пес так устал, что даже не замечал запаха поджариваемой на огне еды, и мирно сопел, время от времени подергивая задней лапой.

В стороне на ящиках и баулах, сидели торговцы со своей охраной. Они искоса поглядывали на грубых мужиков, ожидая часа отправки на другой берег, и в полголоса, о чем-то переговаривались между собой.

В небе к зениту катилась, затянутая мутной поволокой, полная луна.

Иван, заметил, как купцы стали нервно озираться, а их охрана, тихо защелкала затворами оружия. То один вскричал, подпрыгнув словно ужаленный, то другой. Третий, вообще дрыгая ногами, повалился с тюков. Охрана стала прикрывать своих хозяев, ощетинившись стволами которые не знали, в какую сторону смотреть. По спине пробежал, уже знакомый холодок.

Пока, подмастерье рассказывал дяде весьма преувеличенные байки о своих приключениях, Иван сделал вид, что пошел отлить, и направился в темные кусты.

— Дед, ты тут? — тихо позвал он.

— Тута. Где ж мне еще быть.

— Полтергейст, ты что творишь? Эти придурки сейчас перенервничают и палить начнут. Всем достанется кроме тебя.

— Ты бы слышал, чего эти паршивцы о простых людях говорят, да какими словами вас обсуждают, сам бы их пострелял, — распалился дед.

— Забей. Не обращай внимания на этих козлов. Нам главное не сорвать переправу. Я знаю, тебя неизрасходованная сила распирает, но придержи ее при себе. Когда доберемся до спокойного места, дам тебе душу отвести. Обещаю.

— Ну, хорошо, — недовольно проворчал невидимый дух. — Пущай живут. Но смотри, ты обещал.

— Слово мое знаешь. Обещал, сделаю.

Когда он вернулся к костру, то мужики сгрудились вокруг его подмастерья, развесив уши, а он старательно развешивал на эти самые уши длиннющую лапшу про всякие ужасы, что путешествуя с мастером, видел и слыхал.

Иван заулыбался, но осаждать протеже не стал, и тот, с его немого согласия продолжил самоутверждаться в кругу не менее бывалых мужиков.

Это в его возрасте нормально. Пусть лучше так утверждается, забивая баки доверчивым работягам, чем, как иное зверье, разбойничая на дорогах да насилуя беспомощных девчонок в городских подворотнях и маленьких деревнях.

Пусть Юра и был раньше воришкой, но то было не от хорошей жизни. Куда еще мог податься никому не нужный беспризорный пацаненок, на которого всем и каждому плевать?

— Все, пора работать мужики! — воскликнул паромщик, хлопнул ладонями себя об колени и встал из-за костра. — Вас мы под конец перевезем, ты не против? — Обратился он к Ивану.

— Да без проблем.

— И так висельники, за дело! Все патрули уже давно девок по трактирам тискают. Так что, в путь! Эй, купцы, грузись на паром по очереди! По одному! Куда толпой претесь?

Закипела работа. Работяги извлекли притопленную грузилами на дно реки веревку и стали крепить в кольца вдоль парома. Из камышей появились, непонятно к чему, свежеструганные весла. Каждый взял по одному и пошел грузиться на паром.

— Потап, на кой черт вам на пароме весла? — удивленно спросил паромщика Иван.

— Это брат мастер, ново — хаву! Заговоренные осиновые весла, лучшее средство от лупоглазых. — Паромщик сделал вид, будто замахнулся и ударил по воде. — Надоело на этих гадов патроны переводить. А это один купец подсказал, даже денег не взял. Жалко утоп бедолага.

— Значит, хороший был человек.

— Ты прав Иван. Говно не тонет, — ответил Потап, закинув весло на плечо, и отправился на свое рабочее место.

Уже несколько часов от реки доносилось дружное: «эй дубинушка, ухнем». Темное пятно парома ползло по лунной дорожке широкой реки, а после начали раздаваться выстрелы, и хлопки весел по воде. Спустя какое-то время все стихло. Возобновилось удалое «у — у — ух» и замерший было паром, снова сдвинулся с места.

Так повторялось в каждый заход. Ближе к средине реки, тупые лупоглазые, или как их еще называли рыбоголовы, начинали плавать вокруг парома, с целью поживиться человеческим мясцом.

Рыбоголовы были перерожденными: мертвецами, которых оживляла земля, а стихии, в которые попадало тело, уродовали, каждая на свой лад.

Эти, получались из утопленников. Переродившись в воде, они становились гуманоидами, с чешуйчатой, склизкой кожей, пастью полной мелких, острых зубов и рыбьими головами с выпученными глазами по бокам.

Натрескавшись рыбки, они вообще-то были душевные ребята. Плескались себе в водоемах, пугали русалок, но лишь до тех пор, пока в обозримом пространстве не появлялся человек.

Чего — чего, а любовь к человечинке, у лупоглазых было не отнять. Ради двуногой добычи они готовы были упорно лезть под пули, рвать жабры, терять конечности и свои выпученные глаза. Лишь бы достать, урвать и утянуть под воду хоть кусок человеческой плоти.

И были они настолько напористы, что не чувствуя боли, нападали до тех пор, пока хорошенько не оглушишь, или не прострелишь их рыбью башку.

Плавали они очень быстро. От того стрелять по плывущему рыбоголову, было переводом патронов впустую. Все равно что, уподобляться разгневанному царю Ксерксу и хлестать море плетью. Эффект, был примерно тот же.

Но все было не так уж и худо. Одно дело выдернуть рыбака из узкой лодки, а вот стащить с большого плота, было уже куда трудней. На суше они были косолапы и не любили покидать свою стихию. Пока между человеком и водой было, хотя бы метра полтора суши тварям было лень нападать на свою жертву. Ну, право, зачем же тратить силы на того, кто может убежать или дать сдачи из выгодного для себя положения?

Выпустив из переноски бедного Фому, про которого совсем забыл, Иван стал готовить мотоцикл для транспортировки. Потап, как для частого клиента, даже смастерил, для его железного коня специальные держатели. Их как раз вынесли из кустов на берег и поставили у причала. Иван осмотрел добротную конструкцию, и решил, что накинет Потапу сверх символической платы несколько монет. Хороший мужик. Заслужил.

Паром с купцами «с той стороны» причалил, гулко стукнувшись о камни. Часть мужиков отправилась, отдыхать к костру, откуда потянулись обратно их сменщики.

Иван закатил на паром мотоцикл, который тут же закрепили теми самыми держателями, следом на паром зашел Гром, а за ним скисший Юра, ненавидевший мерзких рыбоголовов всей душой.

Иван встал у каната и приготовился тянуть его вместе со всеми. Но подошел, Потап, отстранил его, сунув в руки увесистое весло, а после отправил караулить лупоглазых.

Под раскатистое «э — э — э ухнем» без приключений добрались до средины реки, где следовало удвоить бдительность. Но ничего не происходило. Лишь несколько раз плеснуло в темноте за бортом и все.

— Слушай, Иван, — позвал обливающийся потом паромщик, — давно хочу спросить.