Читать книгу - "Охотник на шпионов - Владислав Морозов"

Я поднял к глазам бинокль, силясь рассмотреть за поворотом хоть что-то. И, ожидаемо, там было ни хрена не видно. То есть да, без вопросов, за деревьями что-то горело. Были видны дым и короткие вспышки пламени, сопровождавшиеся противным трещащим звуком. Вроде бы там начало бабахать периодично, похоже, это один за другим детонировали в огне снаряды. Ну что, получите, раз уж лоханулись, любопытные варвары!

Рассуждая логически, с этого момента возвращаться обратно мне было себе дороже. Как говорят в таких случаях на Кавказе – зарэжут. Пока что за мной никто не шел (как видно, стихийный фейерверк на какое-то время отвлек супостатов), но, если они меня спустя какое-то время догонят – неизбежно придется принимать однозначно неравный бой с заведомо непредсказуемым результатом. Тут и вшитая в шинель броняшка, пожалуй, не спасет.

И тут, где-то впереди, как раз в той стороне, куда я шел, сквозь неряшливую канонаду стал слышен шум автомобильного мотора. Судя по отсутствию характерного звука лязгающих гусениц, это точно была автомашина или броневик. Сдвинув ремень ППД за плечо, я присел на колено и навел линзы бинокля в ту сторону.

Через минуту-другую стало понятно, что в своих предположениях я не ошибся. Подпрыгивая в мерзлых колдобинах на манер мяча, ко мне направлялся заиндевелый пикап «ГАЗ‐4». Вариант «ГАЗ-А» («Форд-А» нижегородского разлива), высокие спицованные колеса, большие фары со светомаскировочными чехлами чуть ли не из мешковины, черные крылья на темно-зеленом фоне остального кузова. Насчет того, что это пикап, а не обычный «ГАЗ-А», я понял, увидев, что в кузове машины, держась левой рукой за кабину, стоит некто в буденовке, с «наганом» в правой руке. Ну и в кабине, судя по всему, были еще один или двое.

Я здраво рассудил, что, поскольку финны на фронтах этой войны на любых автомобилях не больно-то ездили (применительно к ним представляешь себе все больше лошадей и сани), это, без сомнения, свои. Если только это не какие-то ну очень хитрые финны на трофейном транспорте. Другой вопрос – чего это они вдруг катаются на категорически не бронированном транспорте там, где из-за ближайших кустов и елок стреляют не только снайперы, но еще и пэтээрщики? Бессмертные, что ли, если пуль не боятся?

На случай, если сидящий в кузове вдруг занервничает и сочтет меня вполне подходящей мишенью для своего «нагана», я вышел на дорогу, вполне миролюбиво держа ППД опущенным стволом вниз, на ремне за плечом. При приближении пикапа я начал махать рукой. Старался, чтобы это выглядело максимально приветливо.

Раздался скрип простуженных тормозов, и «ГАЗ‐4» остановился метрах в двадцати от меня. Точно, в нем было всего двое – напуганная физиономия одного с трудом просматривалась за мутноватым, покрытым по контуру инеем ветровым стеклом в кабине, за баранкой, второй в кузове.

– Кто такой? – сурово и хрипловато (не иначе от простуды) вопросил человек из кузова. Непосредственно в меня он не целился, но револьвер держал в поднятой руке в дуэльном стиле – так, чтобы, в случае чего, иметь возможность мгновенно бабахнуть в меня, пусть даже и не особо прицельно.

– Свои! – выдал я на эту стереотипную реплику.

– Вижу, что свои! – последовал логичный ответ. Спасибо, что хоть в этом сомнений у него не возникло. – А к нам зачем? – тут же, без малейшей паузы, уточнил мой собеседник.

– Занадом! – ответил я ему в малороссийско-уголовном стиле, слегка раздражаясь от того, что беседа сразу же пошла куда-то не в ту сторону.

– Ну ты, шутник, твою мать! Фамилия! Звание!

– Специальный корреспондент газеты «Красная Звезда» майор Ухватов! – охотно отрекомендовался я. – Прибыл в действующую армию с целью сбора материалов для статьи! А еще у меня приказ для всех находящихся в окружении частей и отдельный срочный приказ для личного состава 301-го лыжного батальона и 13-го армейского ремонтно-восстановительного батальона!

При последних словах этот трепач с «наганом» заметно оживился.

– О-о! Тогда это вы точно по адресу, товарищ майор!

Судя по тому, что его тон сразу стал уважительным с одновременным переходом на «вы», встреча со мной вселила в него нечто вроде оптимизма. Обрадовался старшему по званию? С чего бы это вдруг? Далее мой собеседник сунул «наган» в кобуру и весьма резво выскочил из кузова тарахтящего на холостых оборотах пикапа.

При ближайшем рассмотрении это оказался молодой, не бритый минимум несколько дней парняга, одетый явно не по погоде – в перетянутом ремнем (кобура его револьвера висела в дореволюционном стиле, на отдельном, чересплечном ремешке) темном серо-зеленом ватнике, развесистых галифе серого, танкистского цвета и давно не чищенных, излишне аккуратных сапогах (по-моему, это были характерные для некоторых армейских пижонов тех времен «хромачи» индивидуального пошива – это по январскому морозу-то!). В вырезе его ватника был виден воротник серой гимнастерки без намека на подворотничок, с поддетым под низ, явно левым грязноватым свитером, на черных петлицах – танк и два эмалевых треугольника, на голове суконная буденовка с поднятыми «ушами» и звездой, кисти обеих рук то ли в грязи, то ли в копоти. Ну, блин, все прямо как в еще не написанной здесь песне, и на пикапе, и с «наганом»…

Поскальзываясь в колеях и ямах зимней дороги, неизвестный сержант подошел ко мне вплотную. Я попытался поймать его взгляд, не очень понимая, куда он вообще смотрит? Косоглазие у него, что ли? А потом наконец понял, что с особенным интересом он пялился вовсе не на меня, а на мой ППД. Ну да, здесь такие машинки были еще в диковинку.

Я молча сунул ему в нос извлеченное из кармана гимнастерки служебное удостоверение. Он даже не взял его, бегло глянув на документ прямо из моих рук, из чего я сделал вывод о том, что к разного рода бумажкам сей невеликий чин относился не шибко уважительно. Потом сержант козырнул по-уставному и представился:

– Младший командир Воздвиженский! 28-й отдельный танковый батальон!

Отрекомендовавшись не по званию, а в соответствии с занимаемой должностью, он показал себя человеком, несомненно, уже послужившим в РККА. Может, сверхсрочник?

– Вы чего на своей машине раскатываете, товарищ младший командир, прямо как по Тверской? По-моему, тут у вас как-то слишком шумно и весело – стреляют вон чуть ли не из-за каждого дерева!

– Кстати, а кто это стрелял и что за взрывы? – уточнил Воздвиженский с нешуточной тревогой.

– Да тут за мной, пока я в вашу сторону вдоль дороги шел, кажется, финны увязались. Стреляли. А взрывы потому, что я там, по пути, подбитую грузовую машину со снарядами слегка заминировал, и они на это попались.

– Чем заминировали? – заметно удивился Воздвиженский.

– А ручной гранатой, – охотно пояснил я, одновременно видя, что, похоже, ни хрена он о подобном нехитром способе минирования не знает. Зачем тогда вообще спрашивал?

– И сколько было шюцкоровцев? – тут же задал следующий вопрос мой собеседник.

Кого-кого? Я чуть было не высказал это свое удивление вслух, не сразу поняв, кого он вообще имеет в виду. Потом до меня дошло. Блин, ну да, как же, весьма употребительный во время той войны газетный термин! По идее, «Шюцкор» у финнов – это нечто вроде ОСОАВИАХИМа, такая самооборонная военизированная организация для подготовки резервистов, в Первую мировую подобных им вояк именовали уничижительными терминами вроде «железные мухи». Зато фразы типа «перепившиеся шюцкоровцы» или «банда шюцкоровцев» звучат красиво, непонятно и где-то даже угрожающе, а это самое главное для газетчиков, особенно советских.