Читать книгу - "Дверь на двушку - Дмитрий Емец"

Однако прежде, чем он сделал что-то еще, Кавалерия быстро коснулась уникума. Она не сдвинулась с места, но ее вынырнувшая из пространства рука схватила закладку с ладони у Яры и исчезла вместе с ней. Боброк на мгновение застыл, а потом в ярости перевел пистолет на Кавалерию. Кавалерия спокойно стояла и ждала. Ее руки – той, что схватила закладку, по локоть словно не существовало. Она обрывалась в пустоту. И закладка тоже была где-то там, в пустоте.

– Отдай! Я тебя застрелю!

– Возможно. Но ты не знаешь, где сейчас моя рука. И я, кстати, тоже не знаю, потому что спешила… Где-то над Тихим океаном. И когда ты выстрелишь – рука разожмется. Стреляй! А потом можете начинать искать. – В голосе у Кавалерии был вызов. Почти желание, чтобы он выстрелил.

Боброк стиснул зубы. Несколько секунд казалось, что он действительно нажмет на курок. Но вдруг Боброк согнул руку и уткнул пистолет себе в висок:

– Тогда только так. Других вариантов я не вижу! Или палить во всех вас, пока кто-то не выбьет у меня костыль… Одна только просьба: не говорите Роме и Никите, как все было на самом деле.

– Нет, – резко сказала Кавалерия. – Не смей!

– Что «не смей»? Я проиграл.

– Ты проиграешь, только если нажмешь на курок!

– Я псиосный! Отберите у меня фляжку – я буду ползать по полу и дрожать как желе… А потом поползу на коленях к Гаю просить псиос. Вы не знаете, как сильно можно его желать. Землю грызть будешь… Пора закругляться! Ставлю точку!

– Нет, – упрямо повторила Кавалерия. – Не смей!

Она шагнула к Боброку и положила руку ему на запястье. Это была та же рука, что исчезала, странствуя над океаном. Но уже пустая.

– И где? – спросил Боброк, заметив это.

– Не знаю… Где-то на дне. Или еще опускается на дно.

– Отлично… Что ж, и мне пора кончать… Отойди! Или тебя забрызгает моими мозгами!

– Не смей стрелять! Нет ситуации невозврата. Вынырнешь ты или нет в самом конце – только это имеет значение!

– Я не вынырнул.

– Ты еще можешь! Долбушин взял закладку, даже две – и вынырнул. Дошел он или нет – мы не знаем, но остался в Межгрядье. А ведь Гай и его поставил перед тем же выбором.

– Куда он там дойдет в Межгрядье? Пару километров, и все… Готов шашлык! – буркнул Боброк.

– Этого мы не знаем. Как не знаем и про Меркурия. Но чувствуем, что они победили. А сердце здесь не обманывает. А ты проиграешь, если выстрелишь.

– Я все равно сдохну, когда меня начнет ломать… Пока держусь, но уже недолго, – мрачно буркнул Боброк.

– Если ты умрешь, сражаясь с эльбом, ты все равно выиграл, хотя бы потому, что отказался от псиоса. А если выстрелишь, то проиграл. В каждой ситуации нужно видеть задачу, которую задает тебе Вторая гряда. Это как квест. Понять, зачем перед тобой поставлена именно эта задача и какое решение правильное. Как только квест пройден – сразу переход на следующий уровень. И новый квест… И так бесконечно. А пока ты не решаешь задачу – ты остаешься на прежнем уровне!

– Правильные слова… Ну, все! Сворачивай агитацию, мне пора! – Боброк оттолкнул Кавалерию плечом, зажмурился. Но рука его дрожала. Палец прыгал на курке. – Умереть, сражаясь с эльбом. Какое тут сражение! Скоро я и зрачками шевельнуть не смогу… Что за… – бормотал он, видимо споря с собой.

Яра испуганно ждала, прижимая к себе сына. Боброк вдруг открыл глаза, оторвал пистолет от виска и, ощутив что-то новое, с удивлением посмотрел на свою руку. По его пальцам ползла золотая пчела. Ползла и сияла, разливая ровное золотистое свечение.

– За тобой прилетела золотая пчела! – радостно воскликнула Кавалерия.

Боброк тупо смотрел на нее:

– Чушь! Моя пчела умерла!

– Прилетела другая.

– Это невозможно! Второй раз в ШНыре оказаться нельзя…

Но пчела, ничего не объясняя и ничего не опровергая, просто ползла по его пальцам. Это была совсем молодая пчела, сияющая, совсем новая. Огромная, заскорузлая, грязная рука Боброка, должно быть, представлялась ей чем-то вроде дерева с множеством коротких веток. Пчела исследовала их, обегая каждый палец в отдельности. Потом исчезла и сразу, почти без перехода, оказалась на лбу. Молодые пчелы любят исследовать хозяина. Им важно узнать о нем все, пересчитать каждый волос, присвоить хозяина, сделать его только своим. Причем изучение это всегда очень деловито. Так пчела могла бы изучать новый улей.

Боброк стащил с глаз очки и застыл, близорукий, ничего не видящий, но чувствующий, как что-то литое, упорное, перемещается по коже его лба, перебираясь на волосы. Он осторожно поставил пистолет на предохранитель и убрал в карман. Бросать заряженное оружие на пол – жест, конечно, киношный, но пуля в единственной, более-менее неизломанной стопе была ему сейчас не нужна.

Одновременно с этим что-то затрепетало в руке у Ула, листьями настойчиво хлопая его по пальцам. Маленькое дерево, которое он должен был отдать Рине, напоминало о себе.

Конец