Читать книгу - "Троны Хроноса - Шервуд Смит"

Ее освобожденное сознание распространилось по всей станции — теперь ее собственный опыт подпитывался диапазоном огромности. Синестезия накатывала на нее волнами, но сияние Иварда разгорелось, и в руках у нее оказался хитроумный, но насквозь понятный узел из огненных нитей — пронизанные смыслом, они тянулись к каждому члену Единства и ее команды, кроме одного, и к каждой части окружающей ее огромной конструкции, кроме того пруда, куда она не осмеливалась заглянуть.

Вийя взяла узел, нашла нить, связывающую их с Анарисом, и привлекла к себе его силу, не допуская, однако, обратной связи. Теперь станция облекала Единство как тело — тело с множеством умов, но с одной только волей.

Вийя в последний раз оглянулась на пруд, опасный и манящий, содержащий ответы, которые она даже не думала искать. Но в этот самый миг из него поднялась тьма и стала быстро распространяться, поглощая вибрацию и бутылочно-зеленый покой. Вийя закричала, цепляясь за узел, который теперь пронизывал болью все ее существо. Она слышала трескотню эйя, видела голубое мерцание келли, и где-то вдали маячила глыбой сила Анариса, связанного с Единством общей болью, которую он принимал за свою.

Вийя отчаянно ринулась к своей команде, вливая их силу в Единство: сверкающую гордость и новообретенную любовь Локри; незыблемую как скала, мрачную решимость Монтроза; печаль, преданность и чистую, свободную от гнева энергию Жаима и даже бессловесную свирепую невинность Люцифера. Седри, удивив ее, откликнулась эхом бутылочно-зеленого покоя и собственной, непонятной Вийе, безмятежностью. Грянула музыка, не похожая ни на что, слышанное Вийей прежде: это к ним примкнул кто-то новый, заменив своим женственным приветным теплом ту, которая отвергла Единство.

Но тьма продолжала расти, отрицая жизнь и любовь. Вийя ощутила поддержку Иварда и бросила Единство в бой, одновременно черпая помощь в странном эхе из глубины Пожирателя Солнц — в Седри, которая через созданную человеком технику связывала Единство с урианской субстанцией. Теперь или никогда!

* * *

Тат работала быстро, настраивая пульт и налаживая связь с системой. Все ее капканы, к ее удовлетворению, остались необнаруженными. Время от времени она посматривала на Седри, поглощенную работой так же, как она. Вскоре та отозвалась легкой усмешкой, довольной и в то же время настороженной.

— Кажется, все готово, — сказала Седри, и в этот момент станция содрогнулась.

— У меня трудности со стазисными заслонками, — нахмурилась Тат.

— Это Артелионский вирус, — работая с клавишами, сказала Седри. — Придется работать вместе с ним — он внедрился в систему слишком глубоко и не отдаст их.

Тат взяла ампулу с мозгососом.

— Артелионский вирус? Тебе известно, откуда он? Ты не выяснила, случайно, что он собой представляет?

Седри качнула головой и тоже с явной неохотой взяла ампулу. Беспокойство на ее некрасивом, морщинистом лице передалось и Тат.

— Он пугает меня почти так же, как Норио. — И Седри, видя реакцию Тат, поспешно добавила: — Хотя он не злой. Если... если компьютерной конструкции можно приписать какие-то разумные черты, он желает нам добра.

У Тат все сжалось внутри, как при каждом примере нарушения Запрета.

— Но у него своя программа, — сказала Седри, — и мы можем только надеяться, что она не расходится с нашей.

Станция дернулась у них под ногами. Тат сунула ампулу в нос, вдохнула едкий запах химикалий и упала в информационное пространство.

На ориентировку у нее ушло больше времени, чем обычно. Повсюду высились огромные обелиски информации, отражая эхо компьютерных блоков вокруг ее тела, которого она больше не ощущала. Мимо пронеслась мерцающая конструкция из самоцветных лучей: Седри. Тат последовала за ней по извилистой тропе, все время меняющейся и спереди, и сзади.

Внезапно она оказалась на огромном открытом пространстве с информационными мегалитами по бокам — оно походило на святилище какого-то могущественного культа. Впереди вспыхнул до боли яркий свет. Защитив темной сеткой свое виртуальное зрение, Тат увидела огненную птицу, исполненную мощи, — она сидела в гнезде из живых извивающихся прутьев. Запах дорогих специй пощекотал ноздри Тат. Она редко ощущала в информпространстве какие-то запахи — эта конструкция была поистине очень сильна.

Глаза птицы пригвождали Тат к мегалиту. Блистающая Седри внедрилась между ними и распустила темный плащ — за ним угадывался обмен информацией, не предназначенной для ведома Тат. Плащ исчез, и птица взлетела, накрыв их тенью своих огромных крыльев. В этой тени открылась тропа.

— Иди, — сказала Седри — ее слова сверкали, как геометрически правильные льдинки. — Мое место здесь, а тебя ждет средоточие власти.

Тат устремилась вперед. Пространство вокруг нее таяло — теперь она оказалась в центре лучистой Мандалы, раскинувшейся по неоглядной равнине, которую озарял неведомо откуда идущий свет не поддающегося определению оттенка. Узкие лучи шевелились под ногами у Тат, как будто она стояла на клавишах огромного круглого клависинта.

Повсюду вокруг она чувствовала чье-то присутствие. К собственному удивлению, она узнала рифтеров, Анариса, троицу келли, маленьких инопланетян, которых она видела только с Вийей, и даже большого кота. Маяча на горизонте, они наблюдали за ней, ждали ее, взывали к ней. Она поняла, что это место — не простое информационное пространство, и начала танцевать.

Сначала медленно, скованно, как будто увязая в грязи. Потом она поймала ритм и закружилась, касаясь носками каждого луча поочередно и беря ступнями все более гармоничные аккорды.

Свет померк, и повсюду заклубились черные тучи. Болезненная дисгармония обрушилась на Тат, но она продолжала танцевать, упорно держа ритм из чувства верности наблюдателям, которых не могла больше видеть.

В абсолютной тьме, вопреки ножам, пронзающим подошвы ее ног, Тат продолжала танцевать.

* * *

Седри ужаснулась, узнав феникса, и возликовала, поняв, что это означает для ее товарищей-рифтеров и их планов. Ей стало ясно, что место, где она находится, относится к информпространству так же, как шар к кругу, гиперкуб — к обычному кубу.

Выше и глубже. Слышала она эти слова или только произнесла их про себя? Но тут Единство приняло ее в свой трансцендентальный круг, и она впервые постигла смысл доктрины, которую всегда исповедовала, но никогда не понимала. Это было то самое понимание Телоса, которое келли находили таким естественным. Тогда она услышала голос феникса:

— Ты боишься меня, Седри Тетрис?

— Тебя не существует в природе.

Конструкция разразилась смехом в виде облака радужных пузырьков, вызвав память о далеком детстве, и ароматных, пышущих жаром гроздьях пузырькового дерева.

— Думай об этом как о первородном грехе.

Она испытала шок. Неужели эта сущность, кто бы ни создал ее, страдает от тех же противоречий?