Читать книгу - "Зеркальные числа - Тимур Максютов"

– Моя собака самая лучшая, – говорит юная Эстер и улыбается. – Я ее сама тренировала, она приносит мне тапки. А еще у нее к ошейнику пристегивается маленький кошелек, туда можно положить три пенни и отправить ее на почту за газетой!

Эстер хохочет, ей семнадцать лет, на щеках у нее ямочки, белая грудь распирает блузку. Бернард старается думать о грустном, например – о войне, чтобы избавиться от эрекции, но не помогает – помимо горя, крови и потерь, война оставила ему горячее, неудержимое стремление жить, любить, радоваться. Эстер замечает, что с ним происходит, смотрит, склонив голову, как птичка.

– Прости, – бормочет Бернард. – Я не…

Но она наклоняется к нему, кладет теплую руку на его брюки. Он вздрагивает, как от удара током.

– Это хорошо, – говорит она. – Я тоже тебя хочу. Я как будто тебя узнала и полюбила сразу. Так странно, да?

Она целует его. Она пахнет ягодами и звездной августовской ночью. Ее губы испепеляют Бернарда.

Того Бернарда, из сорок восьмого года – ему двадцать семь, у него талант, призвание и диплом инженера, он приехал из Лондона проведать родителей – они не смогли удержать семейное имение, продали большой дом и живут теперь в каменном коттедже привратника.

Через неделю после встречи в мокром саду, заросшем ежевикой и хвощом, тот Бернард женился на той Эстер, девчонке, дочке их бывшей экономки. Ни на секунду не пожалел об этом, не жалеет и сейчас.

– Мамочка, – говорит старуха. – Ты не видела моего Берни? Где Берни? Где наши детки, жопа противная?

– Ты – моя улитка, – отвечает Бернард ласково, гладит ее по щеке. – Сидишь в своем домике, смотришь картинки на стенах, наружу не выйти, ракушка замурована. Но ты здесь, я это чувствую. Улиточка моя. Ты со мной…

Бернард подкатывает к креслу электрический подьемник, цепляет за него петли пледа, на котором Эстер сидит. Вверх – на кровать – раздеть – на туалетное кресло – вытереть – на кровать – одеть – обратно в кресло.

Он делает это пять раз в день последние девять лет. Уже больше шестнадцати тысяч раз – если продолжать упражняться в умножении. Ухаживает за ракушкой, потому что там, внутри – его девочка, его жена, его сердце.

– Где мои дети, Берни? – спрашивает Эстер у тюльпана на обоях.

Бернард вздыхает.

Она хотела детей. А он – нет. Слишком сильно ее любил, всегда ему ее было мало. Ни с кем не хотел делиться. Пожадничал. А ей ведь надо было родить детей – вон она их как ищет, бежит за ними сквозь сумерки своего разума, ловит их в мокром саду, а они прячутся в ежевике, смеются со старой яблони, зовут ее из небытия.

Бернард открывает окно – наконец-то у нее получилось по-большому, комнату надо проветрить. Споласкивает горшок, промывает его кисточкой, чтобы чисточисто. Идет заваривать чай. Облако за окном похоже на улитку – спираль раковины, голова, рожки. Чайник дрожит в старой руке, капля кипятка обжигает кожу, как знак, который он сложил в тот день, когда в Литл Найтоне случился торнадо, первое за сто лет.