Читать книгу - "Вариант «Бис»: Дебют. Миттельшпиль. Эндшпиль - Сергей Владимирович Анисимов"

«Саванна» с трудом увернулся от нескольких не давших попаданий накрытий, каждое из которых могло быть для него смертельным, – русский, плюнув на уже тонущий авианосец, вцепился в него клыками своего главного калибра. Потом один из снарядов четко вошел в кормовую группу башен, насквозь проткнув пятидюймовую плиту лобовой брони пятой башни. Взрывом вышибло задний наклонный лист, многотонную броневую крышу вспороло, как жестянку, сорвало с болтов и отшвырнуло далеко за борт. Четвертая башня больше не дала ни одного залпа – ее перекосило на катках, испятнав броневые плиты десятками крупных и мелких вмятин.

Крейсер шел зигзагами, лихо кренясь на циркуляциях и постепенно увеличивая дистанцию; в скорости русскому линкору с ним явно было не тягаться. Уводя за собой русского, его командир попытался довернуть к западу, но противник, видимо, имел какие-то свои интересы: отвернув от «Саванны», он вновь сосредоточил весь огонь на «Мемфисе», методично превращая его в пылающую развалину.

Каким-то чудом машинно-котельная установка старого крейсера до сих пор оставалась невредимой, хотя было глупо относить это на счет бронирования: даже средним калибром оно на такой дистанции пробивалось почти с любого курсового угла. С палубы «Мемфиса» снесло уже все что можно; время от времени стреляла то одна, то другая шестидюймовка, но огневые возможности корабля были фактически сведены к нулю: не уцелело ни одного дальномера.

В последней попытке оторваться от неумолимого противника старый крейсер вытянул свой курс в нитку, развив максимальную скорость и разбрасывая форштевнем волны. Неизвестно, кто управлял в эти минуты кораблем, но это было его ошибкой. Несмотря на то что отчаянный рывок позволил увеличить дистанцию, русские на этот раз пристрелялись почти мгновенно – громадные огненные вспышки закрыли ют и район фок-мачты, обе носовые трубы, крутясь, рухнули на палубу, корабль рыскнул на курсе, заваливаясь на правый борт, корма его погрузилась в воду.

После короткой паузы, прозвучавшей, как перебой в работе сердца, раненому крейсеру был нанесен еще один удар. Человек, управляющий огнем линейного корабля, не отказал себе в удовольствии дать полный бортовой залп по накренившемуся, беспомощному противнику. «Мемфис» закрыло сплошной водяной стеной, сквозь которую, крутясь, пролетали рушащиеся в воду обломки металла. Крейсер повалило на борт, корпус с лязгом разодрало вдоль, из щелей выплеснулось мгновенное белое пламя, и через считаные секунды его не стало.

То, с какой неожиданной легкостью это произошло, оказалось наибольшим потрясением для всех свидетелей боя. Никому из участвовавших в нем американских моряков не приходилось раньше бывать в артиллерийском морском бою, вся их служба прошла на сравнительно спокойном (особенно в последнее время) Атлантическом океане, поэтому их представления о морских сражениях были сформированы в основном воспоминаниями британских адмиралов о линейных битвах Первой мировой.

Почти мгновенная гибель корабля, несмотря на то что он перед этим достаточно долго подвергался воздействию артиллерии, просто не сразу доходила до сознания. По сравнению с величественным и постепенным погружением в воду громадины «Беннингтона» исчезновение «Мемфиса» с поверхности казалось каким-то ненастоящим.

«Кронштадт» без особых усилий вышел из боя, просто прекратив огонь по спешно расходящимся радиальными курсами эсминцам и повернув на восток. Единственная попавшая в него пятисотфунтовая авиабомба легко пробила тонкие палубы и разорвалась в полубаке; это не слишком отразилось на боеспособности крейсера, но вызвало достаточно сильный пожар, бороться с которым пришлось еще несколько часов. Несколько близких разрывов также не имели большого значения.

Гораздо более важным было то, что вышла из строя радарная установка «Кронштадта», хотя прямых попаданий в комплекс надстроек у фок-мачты не было. Сотрясения от стрельбы собственных орудий и попаданий в корпус оказались слишком сильными для требующего длительной настройки тончайшего электронного механизма радиолокационной станции. Этого следовало ожидать.

После всех произошедших за последние два часа событий командный состав линейного крейсера принял это известие достаточно спокойно.

Пилоты гидросамолетов отреагировали на него матом.

Узел 7.1

19 ноября 1944 года, вторая половина дня

Чрезвычайно медленно и чрезвычайно аккуратно самоходки артполка, перешедшего недавно в армейское подчинение, продвигались по затянутой туманом лощине.

С начала большого наступления прошло всего одиннадцать дней, а полк уже успели два раза потрепать и два раза пополнить. Оба пополнения были россыпью, без переформирования. Так и не доведенный до штатного состава полк свели в три батареи вместо четырех. Техники не хватало: во-первых, потому, что СУ-85 уже почти не выпускали, просто использовали уже произведенный запас деталей и узлов; а во-вторых, перебрасывать к голландской границе технику и людей становилось все сложнее.

Ходили неясные слухи о мощном контрнаступлении немцев, англичан и американцев юго-восточнее, якобы развивающемся уже третий день. Нехорошие разговоры ходили и про то, что позиции 2-го Прибалтийского фронта прорваны и Ленинградский с 3-м Прибалтийским то ли уже отрезаны, то ли будут отрезаны вот-вот. Сложно было сказать, правда это или нет.

С боеприпасами проблем особых не было, за неимением в последние дни больших боев. С топливом тоже. Многое доставлялось, видимо, морем, вдоль берега; да и часть прибрежных железных дорог, наверное, должна была еще уцелеть – к морю супостат еще не вышел, это было известно точно.

Странно вообще, что туман держится в середине дня. Воздух холодный, ни одного листочка на деревьях уже не осталось, вода поутру покрывается ломкой ледяной корочкой – предвестницей мучившего Бориса каждую зиму кашля. Он ни разу не болел на войне, как и все остальные, кого он знал, но кашель был сам по себе.

Странно, в довоенное время каждый третий имел язву желудка либо жаловался на печень, простужались как минимум раза три за зиму. А тут хоть бы что прилипло… Обморожения, конечно, были. Один раз он видел, как солдат погиб от столбняка, несмотря на сыворотку, – за полтора часа его скрутило узлом, выгнуло, и он умер, просто неспособный дышать. Молниеносная форма. Но это тоже после ранения: поцарапало осколком голень, а в портянках и крысы могут завестись, не то что микроб.

– Стой.

Борис вовремя увидел вскинутые флажки над командирской машиной, хотя успел задуматься. Повезло, Батяня задумчивости на марше не прощает, даже своим. Не побрезгует, одним ударом кулака расцветит лицо под британский флаг и поставит на бруствер, пугать врагов этим зрелищем.

Обернувшись на сзади идущую машину брата, Борис продублировал командирский сигнал, а потом и следующий: «Глуши моторы».

Подозрительно что-то. В лощинке, в тумане… Как засадный полк. Старший лейтенант чуть не заржал про себя, восхищенный своей аналогией.

Черт, в бой их ведут или все-таки это лишь