Читать книгу - "Красный орёл - Виталий Витальевич Кобяков"

— Олимпия здесь выступать не будет? — уточнил я у Акио.

— В этой дыре? Нет, конечно! — рассмеялся преступник, а затем протянул мне тарелку с фруктами. — Ты пробовал виноград, который мы вырастили буквально за стеной этого заведения?

— Вкусно, спасибо, — виноград действительно приятный, давненько я его не ел. — Можно задать наглый вопрос?

— Марк, почти каждый твой вопрос наглый, но разрешения ты никогда не спрашивал, — вновь усмехнулся Акио. — Вижу, дело серьёзное, спрашивай.

— Меня очень беспокоит то, что уровень насилия и безнаказанности будет возрастать… — пытался я как-то сформулировать мысль, на которую меня натолкнул центурион преторианцев.

— Я понимаю, честно, — кивнул лидер преступного мира. — Я бы сам этого не хотел. Мне подавай мирную жизнь в комфорте. Поэтому, даю тебе слово, что сделаю всё возможное для предотвращения ненужного насилия и сдерживания своих людей. Против безобидных боёв ты хоть ничего не имеешь?

— Нет, людям нужно развлекаться, — посмотрел я на сцену амфитеатра, где дралась уже другая пара бойцов. — Спасибо, что поддержали мои идеи.

— Обращайся. Кстати, не хочешь сам поучаствовать? Наденем на тебя маску, будешь самым мощным моим гладиатором, денег много поднимем…

— Благодарю, но пока что нет.

— Подумай ещё, — улыбнулся южанин.

— Подумаю ещё, — ответил я скорее из уважения, так как не собираюсь участвовать в боях ради забавы, даже ради больших денег.

Слова Акио успокоили меня. Ему веришь. Он искренен в своих поступках и речах. Только лидер южан не вечен. На его жизнь вновь могут совершить покушение, а его приемником может оказаться какой-нибудь безумный убийца. Надо будет поговорить с первым центурионом о защите нашего союзника.

Вот же она — роль личности в истории. Всему миру невероятно повезло с последним Императором, а лично нам — с Акио. Я не знаю, что нас ждёт в будущем, но я точно уверен, что если из прошлого убрать какого-нибудь одного человека, то вся история могла бы пойти совершенно иным путём…

Глава 14

Никогда не был большим любителем бумажной работы. Думал, что все придерживаются того же мнения, однако наш тессерарий Публий Порций — настоящий бюрократ в душе. По своей должности он третий человек в центурии (а я, получается, четвёртый), наш самый старый легионер, хотя ему не больше шестидесяти на вид. Обычно тессерарии в негражданских городах — это как раз самые опытные легионеры, которые долгое время служили и заместителями декана, и самими деканами. Но в силу своего возраста уже не могут так бодро исполнять обязанности командира контуберния.

Многие деканы в таком случае либо идут тренировать новичков в учебные лагеря, либо переводятся в более благополучные города, либо уходят из легиона ради спокойного и безбедного существования. Те, кто не представляют свою жизнь вне легиона и обладают необходимыми навыками, остаются служить тессерариями. Они ответственны за графики дежурств, взаимодействие с деканами, снабжение и дополнительное финансирование центурии, а ещё за горы бумаг. Причём тессерарии — единственные легионеры в негражданских городах, непрошедшие академию, которые имеют право служить более пяти лет на одном месте.

Публий Порций отточил свои бюрократические навыки до какого-то божественного уровня. Причём он не кричит, если ты где-то допускаешь фатальную ошибку, он садится вместе с тобой и объясняет, как именно нужно сделать. Благодаря ему, кстати, я узнал, что грамотность у меня не такая уж идеальная. А ещё разобрался, каким образом заполнять бумажки на самые разные случаи жизни.

Неожиданностью для меня стало, что, со слов командира, раньше Аякс лучше всех из деканов работал с бумагами. Он обладал превосходным знанием письменного римского языка, а ещё всегда выполнял всё строго в срок. Впрочем, не только это удивило меня в разговорах с тессерарием, он оказался очень эрудированным и начитанным человеком.

У него огромная коллекция монет самых различных периодов нашей истории, целый маленький музей. Это сейчас мы используем только денарии, ещё каких-то сто двадцать лет назад в ходу были, кроме всего прочего, сестерции и ассы, а каждая финансовая бумажка обеспечивалась драгоценными металлами. Правда, это привело с самому серьёзному финансовому краху в истории, поэтому сейчас наши финансы обеспечены только всеобщим производством товаров и услуг. И верой людей в эти самые драгоценные денарии.

Кстати, теперь я хоть знаю, почему бумажные деньги сейчас имеют овальную форму, хотя раньше они были квадратными — овальные сложнее подделывать, а с этим во времена того кризиса были большие проблемы.

Пользуясь случаем, обновил своё завещание. Поставил в приоритет Ашу, так как она наконец-то получила гражданство. Затем шли Эрма и Неокл. Решил на этот раз не добавлять легионеров Норт Аурума, так как у нас с финансами проблем нет, а друзьям лишними мои сбережения точно не будут. Ещё завещал развеять свой прах у города, в котором служу уже больше восьми месяцев. Обычно легионеры просят отвезти пепел к Риму, иногда к детским городам, в которых выросли. Поэтому тессерарий весьма удивился, но одобрил мой выбор.

Ночь становилась всё длиннее, погода всё морознее. Впрочем, новички вроде бы освоились и акклиматизировались. Больше всего я переживал за Гнея, не видевшего до недавного времени север. Только мой заместитель, казалось, приспособился быстрее всех. Дионисий и Кассий выходили на дежурство самостоятельно, лишь иногда к ним подключался или я, или Гней.

Один раз мне пришлось разнести новичков за то, что после патруля они решили не сразу вернуться в лагерь, а поехать покататься по окрестностям. Когда два человека, за которых ты несёшь ответственность, куда-то пропадают, то становится страшно. В голове сразу возникают мысли, что их убили, завладели бронёй и транспортом, а тела сбросили в канаву. Безусловно, я сразу побежал в операторскую, попросил дежурившего легионера связаться с «первым-первым». От сердца отлегло в момент обратной связи моих горе-подчинённых.

Мне пришлось жёстко отчитать парней, а в качестве наказания мы в выходной день всем контубернием… катались на списанных скутумах с горки у лагеря легиона. Звучит весело ровно до второго подъёма обратно на возвышенность по глубокому снегу и крутому склону (причём бегом). На третий раз становится слегка грустно, а на десятый хочется сдохнуть. Снег забирается под броню и одежду, мышцы болят сильнее, чем под конец марша на 24 мили, а