Читать книгу - "Испытание временем - Виталий Храмов"

Редко-редко, когда мои командиры вырвут меня из этого замкнутого круга. И позволят отвлечься. Например, как мы с Кельшем летали на Волховский фронт, ведущий наступление по прорыву блокады. Жуткие потери без результата. При этом мне строго-настрого запретили воевать. Категорически! Нам навесили ярлык представителей Ставки. Ну, ни хо-хо! – воскликнул бы я ещё год назад. Сегодня – параллельно и фиолетово.

Прилетели в штаб. Что, саблей головы рубить? И если нужно – ни секунды не буду медлить. Сам шлёпну, чтоб быстрее. Хотя есть много желающих своих же валить и к стенке. Это всегда успеем. И к стенке, и в штрафники. Если это даст результат – прорыв блокады. А если это не помогает успеху наступления? А в чём причина неудачи? Что «не пошло»? Что помешало наступлению? Кроме противника, само собой. Надо найти тот рычаг стояночного тормоза, что не даёт сдвинуть с места машину ударной мощи РККА.

Ищу. Лезу в дебри. Как писал Козьма: «Зри в корень!» Зрю. Лезу не то что в корень – в самые болота. Да по уши! И начхать на приказ не приближаться к передку!

Потери. Болота. Жижа, грязь. Снабжения нет, дорог нет. Санитария – швах! Разведки – нет. Координации родов войск – нет. Снаряды – выпущены в грязь и кончились. Станции железнодорожные – разбиты, забиты составами, что не могут разгрузиться. По грязи, боепитание – никакое.

Командующий, его штаб не злодеи оказались. Боятся нас, представителей Ставки, как демонов, до икоты, бледности, трясущихся губ и непроизвольного газоиспускания. Но они как загнанные лошади. Не лентяи, не дураки, не зарвавшиеся, не карьеристы, не подхалимы. Может, и есть их вина, но не только их тут вина! За что их – в расход? А вместо этих кого?

Будем разбираться.

Всё пошло не по плану. Бывает! Так всегда и бывает. Никакой план не выдерживает первого же боевого столкновения. Разведка ошиблась. Как говорится, военная разведка – противоречивое словосочетание. Погода не задалась. Так на войне погода и не бывает нейтральной. И как всегда – штуки, которые должны работать вместе, оказались в разных местах, запчасти – в разных складах, то, что тебе необходимо, отсутствует. Что на хрен не надо – под ногами валяется, мешает. Лёгкий путь всегда заминирован. Проходимые, по карте, дороги – оказались болотами. Болота оказались позициями немцев, а там, где должен был быть немец – ложные позиции. Война! Путь обмана. Игра – «бэ-бэ», кто кого наебэ!

Вечером звонит Сам. И просит меня. Я расстроен. Мне бы подальше от начальства, туда, к кухне. Но докладываю. Виновных не вижу. Возможности продолжать наступление не вижу. Наращивать силу удара – не вижу возможности и необходимости. Надо переходить к обороне, проводить ротацию войск и готовиться. В чём причина? Недостаток опыта. Местные «воеводы» ещё так круто не воевали. Не умеют оперировать такими масштабами. И настолько самостоятельно. Получил разгуляй от Сталина. Стою, краснею, бледнею, потею. Вместо них. Советы посмел давать! Злюсь! Возразил: для этого меня сюда и прислали. Попросил больше не присылать. Головы рубить – других полно. Попросил вернуть меня на место или прислать мой техноспецназ. Сталин молчал минуту, попрощался. Связь прервалась.

Все смотрят на меня. Одобряюще улыбаюсь им:

– Работайте, мужики! Других команд не поступало. Трибунал тоже не собирают. Выполняйте свой долг. Не думайте о другом. Делай, что должен, и будет тебе, что заслужил. Прекратите гнать людей на убой. За отсутствие успеха наступления – вас выстирают, высушат да снова погладят, а за неоправданные потери – шлёпнут. Если атака не готова – не начинай. Готовься. Что вы как маленькие? Первый день на войне?

Махнул рукой, пошёл. Надо поспать. Хоть часа четыре бы! Как раз стихать стала канонада.

Потом прибыла большая группа офицеров Генштаба. И мой техноспецназ. Офицеры-штабисты стали налаживать работу штаба фронта и штабов соединений фронта, мои люди – разгребать проблемы тыла. Налаживать снабжение. Целый месяц мне присылали и присылали людей. Сначала сотнями – стройбаты, потом – тысячами – инженерные бригады. У меня, за месяц, образовалась целая трудовая армия. Тысяч на двадцать человек. Не считая инженерных подразделений самого фронта, что и делали основную работу. Я фактически был командующим всеми сапёрами фронта, мои люди – штабом. Мы строили дороги, базы снабжения, учебные полосы, ВПП, огневые. Работали по двадцать часов в сутки. Строили инфраструктуру войны.

Довоевался! Я – стройбат. Запустил шутку, что «стройбат такие звери, что им оружие не дают!» Разлетелась по округе, потом – дальше. Что показательно – через особые отделы происходит инфицирование пандемии моими мемовирусами. Гэбня продолжает меня пиарить.

Через этот месяц я доложил в Ставку, что фронт готов принять средства усиления. А средства усиления прибывали, по мере готовности площадок, и до этого доклада. Прибыли арткорпуса РГК. Два мехкорпуса. Чуть меньше 250 танков. Больше – некуда. Тут танкам нет раздолья. А вот три кавкорпуса – самое то! Бронепоезда – ж/д пути мы тут знатно поправили. Четыре дополнительные авиадивизии прятались по лесным аэродромам. Мы тут массово применяли сборно-разборный профнастил на ВПП. Всё прибывало ночами. А днём – уходили на пересмену стрелковые батальоны.

Ещё через месяц как раз подсохло, тепло стало – новое наступление. Не стал я ждать результата. Как только загрохотали артполки особой мощности РГК, выпросил разрешения вернуться в Москву. Кельш остался. Пусть. Контролирует. А мне не надо дожидаться результата. Меня ордена и почести не прельщают. Переболел. Перегорел, наверное. Как лампочка Ильича.

Но не в Москву прилетел, а в войска, что получили по сусалам под Харьковом. Опять. Катуков ранен. Потерял все танки. Срочно увезён в госпиталь. Потому не удалось повидаться. У нас опять не осталось танков. Нарвались на грамотно организованную противотанковую оборону немцев, что опиралась на мощный транспортный узел Харькова. А у нас – измотанные войска, растянутые линии снабжения. Накопившаяся усталость вылилась в тупые ошибки – танки ломились через немцев с недостаточными средствами поддержки, прикрытия и усиления. Пехота – сильно прорежена, артиллерия – отстала, испытывает трудности с боепитанием, связь, координация – рассыпались, авиаприкрытие – растаяло в облаках дымом от догоревших самолётов. Вся ударная мощь, что под Новый год обрушилась на немцев, иссякла.

Перешли к обороне. И тут не нашёл необходимости в снятии голов. Надо тщательно собирать данные, анализировать результаты боёв и полученный опыт, систематизировать, ловить тараканов ошибок и дальше учиться воевать. Ватутина, Тимошенко, Рокоссовского, Конева – мне научить нечему. Сам у них учусь!

Так и доложил, что местные командиры такие зубры, что я против них – щенок. И «особого мнения» в этот раз не имею. Получил приказ вернуться в Москву.

А конфигурация фронта обрела форму выгнутой к немцам дуги. Курской, Огненной дуги. Опять. Судьба!

Война замерла в грязи наступившей весны. Война на западном направлении встала.

На юге – всё только разгоралось. Там шла наша, национальная русская забава – русско-турецкая война. На стороне турок выступили самые отмороженные горские националисты. Когда я услышал о роли в этом «бунте» НКВД, не знал – плакать или смеяться. Сколько турки режут-режут гордых кавказцев – всё им не в науку. Опять против «старшего брата» с оружием пошли. Южный фронт получил приказ: изменников в плен не брать. А через месяц – остальные фронты. Просто появились власовцы.