Читать книгу - "Магнатъ - Алексей Кулаков"

Александр же, покосившись на опустевший стол, звучно щелкнул пальцами. И вполголоса распорядился, почти не глядя в сторону подскочившего официанта:

— Голубчик, на площади перед ресторацией люди стоят. Ты уж организуй им по порции горячего, но без излишеств. Надеюсь, у вас найдется что-нибудь подходящее?

— Как-с не быть! Бульон куриный, говяжий и свиной-с, щи с гусятинкой, кашка гречневая с салом…

— Вот и отлично. Арсений, проследи.

На поверхность стола упала пара сотенных банкнот.

Уже у гардероба (место встречи не изменить, ага) троицу мужчин догнал поручик лейб-гвардии Преображенского. Подошел, чеканя шаг, и «казенным» голосом уведомил:

— Князь, как вы понимаете, так дело не окончится.

Не обращая никакого внимания на переглядывания своих спутников, оружейный магнат улыбнулся и вполне серьезно ответил:

— Понимаю.

Так славно начавшийся одна тысяча восемьсот девяносто третий год — чем дальше, тем больше не радовал его сиятельство князя Агренева. Началось все со смерти Савватея Вожина. Пусть тот и не играл какой-либо заметной роли в княжеских планах, но все же был верным соратником — а таких никогда не бывает слишком много. Вернее, их всегда очень мало… Затем аристократ-промышленник узнал, что в девяти губерниях империи имеет место быть сильный голод — такой, что терпеливые к нему крестьяне подъели даже семенное зерно и дворовую живность, включая кошек и собак. А так же о том, что всего год назад он умудрился вообще не заметить сильнейший неурожай за последние двадцать лет, произошедший в семнадцати губерниях разом и ставший причиной настоящей голодной чумы, осложненной эпидемиями холеры и брюшного тифа. Оценочные потери от таких «радостей жизни» по всем губерниям составили не меньше полумиллиона крестьянских душ!

«А я ведь еще и сетовал на зачастивших просителей, считая их скорее вымогателями от благотворительности. И ведь ни строчки в газетах про неурожай и голод!.. Впрочем, сам дурак — нашел, кому верить…»

Пока Александр, забросив все текущие дела (да пошло оно все!), организовывал помощь для голодающих, из Санкт-Петербурга пришло известие о кончине князя Юсупова. По прибытии в столицу его «порадовали» известием о том, что один из цехов в Кыштымском пороховом заводе решил немного полетать — пусть невысоко, зато во все стороны разом. А вместе с ним в небытие улетели три инженера и семь слесарей-наладчиков — то есть все, кто присутствовал при пробном запуске оборудования. Первым же его порывом было немедля выехать на место, но желания разбились о реальность в виде срочного вызова в Гатчину, где нездорово выглядевший император Александр Третий довольно жестко (но в рамках, да) выразил свое недовольство манерами аристократа-промышленника. Мало того, он буквально вынудил князя дать обещание — не устраивать более никаких глупостей. Напоследок же государь еще и настоятельно порекомендовал принести свои извинения Альфреду Вендриху.

— Да пошел он!

А по возвращении из резиденции императорской семьи в хмурую Северную Пальмиру и так не шибко веселое настроение добила еще одна новость из Кыштыма — с первого химкомбината. Слава богу, там никаких взрывов не приключилось, а всего лишь лопнула труба высокого давления, выпустив наружу аммиак. Да, люди сильно потравились, а некоторых пришлось возвращать буквально с того света — но все же погибших нет. Чудом, не иначе…

— Ваше сиятельство?

«Интересно, что покажет расследование — и по Савватею с Марысей, и по неприятностям на заводе и химкомбинате. Все само по себе или же помогли?»

— Ваше сиятельство?..

По-прежнему погруженный в свои мысли, оружейный магнат отвернулся от окна, перед которым стоял уже долгое время.

— Н-да?..

Увидев в руках горничной серебряный поднос с одинокой визиткой по центру, Александр прямо с места глянул на вензель ее владельца. После чего хмыкнул и распорядился:

— Проси.

Пару минут спустя, когда незваный гость в форме лейб-гвардии Преображенского полка перешагнул порог кабинета, гостеприимный хозяин вместо обычного приветствия дружелюбно заметил:

— Признаться, я уже порядком заждался вас, граф.

Штабс-капитан Татищев, слегка поколебавшись с тем, какую именно манеру общения ему выбрать, чуть дрогнул лицом в намеке на улыбку и вернул упрек:

— Попробуй вас найди, коли вы с места на место разъезжаете!

— И то верно. Позволите предложить вам вина? Или, быть может, чего покрепче?

— Кхм. С вашего позволения, я сразу к делу.

Помолчав и в некотором затруднении потерев подбородок, гость все же не стал разводить долгих церемоний, выложив перед собой два белоснежных конверта — и сообщив затем хозяину дома о том, что имеет честь передать ему двойной вызов на дуэль. Первый — от штабс-капитана второй роты первого батальона лейб-гвардии Преображенского полка по фамилии Навроцкий, того самого, что так неудачно схватился за шашку в привокзальном ресторанчике. А второй — от всех офицеров первого, «царского» батальона. Разом.

— Оригинальный вызов — вы не находите?

— Кхм?.. Во втором случае вашего противника определит жребий.

— А вот это уже лишнее, Сергей Николаевич.

— Э-э?

Встав, граф Татищев поинтересовался насквозь официальным тоном:

— Князь, следует ли понимать ваши слова как отказ принимать картель?..[83]

Медленно и как-то очень внушительно встав на ноги, Александр холодно улыбнулся:

— Мои слова следует понимать так, дорогой граф, что я дам удовлетворение всем желающим.

Кивнув с видом «я в вас и не сомневался», аристократ деловито поинтересовался личностью тех, кто будет представлять интересы князя, — с тем, чтобы секунданты офицеров-«преображенцев» могли как можно скорее их увидеть.

— Я еще не определился в этом вопросе, дорогой граф.

Придвинув незапечатанные конверты к себе, оружейный магнат придавил их ладонью.

— Думаю, на этом ваше дело можно считать исполненным? Прекрасно. Не желаете ли отужинать?

От такого плавного перехода «преображенец» немного охренел. То есть — на пару мгновений впал в глубокую задумчивость. Затем в самых вежливых выражениях отказался от предложения, выразил сожаление, намекнул на свою невероятную загруженность делами и поспешил откланяться. Оставшись в одиночестве, аристократ-промышленник прошелся по кабинету, остановившись напротив стеллажей с книгами. Медленно, словно бы в нерешительности, провел кончиками пальцев по корешкам переплетов и задумчиво протянул:

— Действительно, забавный вызов.

Вернувшись за стол, Александр плодотворно поработал: для начала еще раз перечитал свое новое завещание, затем написал десяток распоряжений для совета директоров, оставив напоследок самое трудное. Полдюжины писем тем, кто был ему особенно близок и дорог. Оренбургский казак Григорий Долгин, купеческая дочка Ульяна Вожина, царский сын Михаил Александрович, обрусевший немец Валентин Греве, собственная тетя Татьяна Львовна и конечно же — любимая дочка Саша. Натуральная блондинка четырех лет от роду, взявшая от матери всю ее красоту, а от отца — редкий цвет глаз…