Читать книгу - "Путешествие на восток - Любовь Федорова"

Фая высказывание совершенно не смутило.

– Как говорит ваш Первый министр: бой должен быть не честным, а выигранным, – сказал он. – Это понять жестокость можно. А оправдать нельзя. Свои грехи я сам знаю. Мы за все ответим – и он, и я.

– А по-моему, вы хотите списать свои грехи на другого и отыграться таким образом на чужой спине, – сказал государь, повернулся и быстрым шагом направился назад, в гостевые апартаменты.

Столовая пустовала. Нетронутый ужин стоял на столе. В ванную комнату дверь была открыта, там шумно текла вода. Под каблуком у государя слабо хрустнуло – попалась половинка от разломленной записи. Наручники, повешенные им на спинку кресла, отсутствовали. Примерно в этот же момент Александр Джел переступил через таргского государя и стал действовать только за себя. Нехорошее предчувствие заставило его пройти дальше границы, отчеркнутой приличием. Государь Аджаннар в ванную к гостю соваться не стал бы. А Александр Джел сунулся.

Он догадался, что происходит, еще не видя самого действия из-за спин двух любопытных наблюдателей и двух засучивших рукава выше локтя исполнителей приговора. Позже государю представили бы дело как сердечный приступ, случайную потерю сознания, несчастный случай, самоубийство. Множество версий, кроме настоящей. Ведь смертной казни на Нижнем Тай нет. А на далеком от Тай Та Билане мало ли что может случиться с человеком. Тяжелая акклиматизация, непривычная обстановка, отсутствие в жизни дальнейшего смысла. В ванных Ман Мирара камер для слежки за гостями не установлено.

Наблюдатели просто попадали на пол, один из исполнителей ударился затылком о стену, другой – челюстью о мраморный край ванны. Успел Джел вовремя. Вынутый из-под воды утопленник сам дышал, хотя изо рта у него вовсю текла вода, а из носа кровь. Он даже пытался вырываться. Джел силой закрутил его в простыню, сорванную с массажной скамьи, и унес в спальню. Почти так же, как в прошлый раз.

– Зачем? – выговорил полковник Лаллем, едва лишь между приступами кашля и рвоты можно стало что-то сказать. – Зачем вы вмешались? Это наше дело. Я сам просил…

Государь и Александр Джел запутались, кто из них что должен говорить. Государь был рассудительнее и строже к самому себе, зато Джел имел некоторый опыт общения с таю в спальне. И второй раз в своей жизни он останавливаться на полпути не хотел.

– Я не успел закончить разговор, – произнес он. – Я не успел тебя спросить: быть может, ты останешься со мной?

– А смысл?..

– Родить мне сына: ведь кто-то должен отдавать долги за Верхний Мир Тай. Или же начать жизнь с начала. Зависит от того, как ты на это посмотришь.

Лал снова закашлялся.

– Вы сумасшедший, – прохрипел он. – Это какое-то извращение. Это ненормально. Вы же… вот какой, а я – другой.

Государь взял легкую влажную ладонь и прикоснулся к ней губами.

– Так или иначе – все люди разные. И… Неужели жить действительно страшнее, чем умирать?

Зеленые глаза с золотыми искорками остановились на нем, не мигая.

– Ты меня не обманешь, – покачал головой государь. – Ты хочешь жить. Ты хочешь быть счастливым. А наша жизнь – всегда впереди. Не бойся. Ты сильный, у тебя получится.

Лал прикрыл глаза. Но ладонь не отнял.

– Такое решение нельзя принять вдруг, – сказал он. – На что я буду надеяться? На что смогу опираться в новой жизни?

Император улыбнулся. И повторил за волчонком его глупые щенячьи слова:

– Я никогда тебя не брошу. Я никому тебя не отдам.

<1998–1999> Тверь