Читать книгу - "Новые горизонты - Андрей Васильевич Лео"

Уж не знаю, что бы я ей высказал, выйдя из ступора, если бы не Митрич, бросившийся объяснять мне сложившуюся ситуацию. Оказывается, в некоторых современных петербургских домах на чёрной лестнице предусмотрены туалеты для прислуги48 (это чтобы прислуга в хозяйский туалет не ходила и не портила там ничего). Лестничные туалеты совершенно открытые, их и туалетами-то назвать тяжело — ниша в стене, меньше метра на метр, и дырка в полу с трубой до самого подвала. Причём использовать это недоразумение разрешается только по малой нужде (и так-то запахи на чёрной лестнице не приведи господи), для всего другого у прислуги имеется нормальный туалет во дворе.

Соответственно, дальнейший наш осмотр прошёл уже веселее. Городской чиновник сыпал шуточками об обилии возможностей у молодых домовладельцев по надзору за чужой прислугой, квартальный надзиратель раскатисто похохатывал над его незатейливым юмором, а Софа с Машкой при этом лыбились, ну прям как будто я по меньшей мере два часа клоуном отработал.

И вот наконец-то заключительный штрих — моя роспись в регистрационной книге: такой-то принял во владение то-то. Теперь могу делать с домом всё, что захочу. Не тратя времени даром, мы с Путиловым следующим же утром посетили несколько столичных банков в поисках выгодных кредитов, но прогулка была не столь прекрасной, как нам в желаниях представлялось. Местные банкиры оказались чересчур въедливыми, при залоге дома они, несмотря на поручительства Николая Ивановича, требовали предоставить им общий план четырёхэтажки, а также страховой полис от одной из "уважаемых в городе" страховых компаний. К тому же дом должен быть застрахован на сумму как минимум на пять процентов большую, чем испрашиваемая в кредит.

При этом самое неприятное, что банки, невзирая на все предоставляемые документы, готовы выдавать кредит, или, как сейчас чаще говорят, ссуду, максимум в две трети от оценочной стоимости недвижимости, и то всего лишь на девять месяцев. Но, как они гордо заявляют, с возможным последующим продлением. Это что же получается, если в очередной раз банк не продлит мне кредит или увеличит процентную ставку до заоблачных высот, я для погашения долга буду вынужден выдёргивать деньги из дела?

Помня о приближающемся кризисе, можно с уверенностью сказать: всё так и случится. Пусть не после первого девятимесячного срока, а после второго или третьего, то есть в самый напряжённый для меня момент — когда денежный поток с моих золотых рудников не успеет набрать силу, а новые производства и школы-интернаты уже "сожрут" всю имеющуюся наличность. Не-е, такие условия нас не устраивают, мне оборотные средства нужны лет на пять, а лучше на все десять, и, само собой, под чёткий, неизменный процент.

Посетили мы и так называемые поземельные банки, где ссуды выдаются облигациями этих же самых банков или процентными бумагами под названием "закладные листы". Да, конечно, там беспроблемно взять ссуду и на тридцать лет, но размер ссуды будет всего семьдесят процентов от оценочной стоимости дома, и ты не деньги на руки получишь, а ценные бумаги, которые придётся закладывать в обычном банке процентов этак под восемьдесят уже от оценочной стоимости этих бумаг, и опять же на девять месяцев. На худой конец можно закладные листы поземельного банка продать сразу (хотя и с небольшим дисконтом) и получить наконец реальное бабло, но... в результате всех этих махинаций и денег получится маловато, и общий процент по кредиту окажется очень неприятным. Неужели всё-таки придётся продавать дом?

Путилова сложившаяся ситуация огорчила ещё больше, чем меня. Он не ожидал, что под хороший кирпичный дом в столице сейчас столь трудно получить приемлемую ссуду. Разумеется, время у нас ещё есть, кредитные деньги понадобятся месяца через два, не раньше, а пока мы и привезёнными из Красноярска перебиться сможем. Но возникшая неопределённость всё же слегка напрягает. Николай Иванович рвался поехать в Москву, хотел обратиться к тамошним богатым купцам и банкирам, подумывал пройтись по мелким банкирским домам Петербурга, а спасение, как иногда в жизни бывает, пришло откуда и не ждали.

Однажды за верёвку, привязанную к колокольчику квартиры графа Ростовцева, подёргал довольно-таки занимательный персонаж. Мы как раз отобедали, можно сказать в семейном кругу, и обсуждали планы на вечер, когда служанка доложила о прибытии некоего господина Либермана, пожелавшего увидеть мою персону. Понятно, что и меня, и всех остальных заинтересовало, кто же это, и мы предложили нежданному гостю раздеться и пройти в гостиную. Входит такой невзрачный мужичок лет за сорок, явно еврейской наружности, раскланивается со всеми, саквояжик в руках перед собой держит, представляется Яковом Петровичем и начинает объяснять, что он, узнав о моём вступлении в наследство, хочет выяснить, будут ли какие-нибудь распоряжения по ценным бумагам старшего Патрушева.

Далее следует немая сцена, во время которой все присутствующие молчат и недоумевая на меня смотрят, а я лихорадочно пытаюсь сообразить, что бы это значило и какие такие бумаги он имеет в виду. Тут мне вдруг вспоминается фраза, произнесённая однажды Путиловым, о том, что "мой папа́" перед ссылкой проворачивал какие-то делишки на бирже: "Он там через какого-то жида акциями и облигациями торговал, и довольно успешно". Встаёт вопрос: уж не через этого ли? Очень интересно! Спрашивать гостя напрямую, тот ли он жид, наверно, не слишком разумно. Да и вообще, не лучше ли показать, что господин Либерман мне известен, вдруг прокатит.

— Вы, насколько помню, биржевой маклер?

— Не совсем так, но, подозреваю, покойный Владимир Георгиевич мог меня Вам таким образом отрекомендовать.

Ё-моё, кажется, я с ходу попал в яблочко! Что ж, развиваем успех.

— Ну да, он о вас именно так и говорил. В ближайшее время я собирался с вами встретиться, но поскольку вы сами явились, то давайте обсудим всё сейчас.

— Найдётся ли для этого приватное место?

Хм... а он, пожалуй, прав, незачем всем знать, о чём мы станем говорить.

— Конечно.

Извинившись перед графом за то, что приходится в его доме решать свои финансовые вопросы, я обратился к Софе:

— Софья Марковна, думаю, вам, как опекуну, стоит присутствовать при разговоре.

— Хорошо.

Вот и прекрасно! Детектор лжи мне в данной ситуации не помешает. Пройдя в свою комнату, я, как хозяин, широким жестом предложил Либерману стул, сам сел напротив, а Софа расположилась на кровати.

— Мы вас слушаем.

О-о, там было