Читать книгу - "Шериф - Дмитрий Сафонов"

— Пойдем со мной. Ты мне нужен… — сказало существо низким глухим голосом, от которого шарахнулись даже пробегавшие под его ногами крысы.

Оно легко взвалило бездыханное тело себе на спину и потащило обратно, в глубь «дальнего» леса.

* * *

Анастасия остановилась перед дверью Васькиной комнаты. Из-под двери пробивалась полоска света.

«Времени-то уже — одиннадцать, а он все не спит», — подумала Баженова.

Она тихонько, стараясь не шуметь, отворила дверь. Васька лежал в одежде на не расстеленной кровати. Он дергался и что-то бормотал во сне.

Ох уж этот старый хрыч со своим бешенством! Напугал мальчишку до полусмерти! Так и заикой остаться недолго!

Она подошла к кровати, наклонилась над спящим сыном и хотела потрясти его за плечо, но передумала: спросонья Васька мог испугаться еще больше. Она осторожно сняла с его ног тапки и поставила на пол.

Анастасия провела рукой по Васькиным непослушным волосам, торчащим во все стороны, как сапожная щетка, прикоснулась кончиками пальцев к губам и дотронулась до лба сына.

— Спи! — прошептала она неслышно.

Мягко ступая, она отошла от кровати и протянула руку к выключателю, но вдруг лампочка затрещала и погасла. Через несколько секунд она зажглась, но потом раздался тихий треск, словно ночная бабочка билась крылышками в стекло, и лампочка снова погасла. На этот раз окончательно.

Анастасия выругалась про себя: свет отключили совсем некстати. Теперь и телевизор не посмотришь.

Она пошла к двери, шаря рукой по стене. В большой комнате хранился запас свечей. Она тихо, чтобы не разбудить сына, прикрыла за собой дверь.

В большой комнате, окна которой, выходили на улицу, было светло: свет от уличного фонаря пробивался сквозь занавески. Это показалось Баженовой странным. Почему свет погас только в ее доме? Ведь фонарь-то горит! Она выглянула в окно. В доме напротив, где проживало семейство Смоленцевых, тоже горел свет. Странно.

Анастасия услышала громкий скребущий звук, будто кто-то настойчиво требовал впустить его с улицы в дом. Она замерла, прислушиваясь. Звук повторился.

Внезапно она увидела яркую вспышку и целый ворох электрических искр, опадающих с проводов на землю. И еще что-то упало, с глухим сочным стуком. Баженова пригляделась: на дороге, под фонарем, лежало какое-то животное и билось в судорогах. Шерсть на нем дымилась. А другое животное, точно такое же, карабкалось по столбу все выше и выше, затем прыгнуло на фарфоровые чашки изоляторов и, ловко зацепившись лапами за провод, принялось его грызть. Снова посыпались голубые искры. Тварь забилась в конвульсиях и, дымясь, упала рядом с первой. Но на смену ей уже лезла другая.

Анастасия никогда не видела ничего подобного. Огромные крысы, величиной с добрую кошку, неслись по улице, словно кошмарный грязевой поток. В одном месте поток вспучился — они бежали по телам поджаренных на проводах сородичей.

Звук со стороны входной двери усилился. Теперь Анастасия понимала, кто, или, точнее, ЧТО его издает.

За годы совместной жизни с Шерифом Анастасия повидала и натерпелась всякого. Выдержка была самой сильной чертой ее натуры. И сейчас она ей не изменила.

Баженова отступила к серванту. Там, под стопкой постельного белья, муж держал ставший давно ненужным табельный пистолет Макарова с двумя запасными обоймами. Анастасия открыла верхний ящик. В это время провода разразились третьим, самым мощным потоком искр, и фонарь погас. В наступившей кромешной темноте Баженова достала кобуру, вынула из нее пистолет и обоймы и отбросила пустую кобуру в сторону. Обоймы она положила в карманы халата, а в руке зажала несколько свечей.

Можно было сходить в сени за фонариком, но она не решилась: вдруг твари уже там? Пятясь спиной, Анастасия отступила в комнату, где спал ее сын.

Времени на раздумья не оставалось. Баженова готовилась дать бой. Восемь патронов в обойме, один — в стволе, плюс еще шестнадцать в запасных обоймах. Итого — двадцать пять. Не бог весть что, учитывая количество тварей, наводнивших улицы, но… Она не привыкла сдаваться без боя.

* * *

Волков сидел в камере уже семь часов. Ему нестерпимо хотелось пить. Пить, пить, пить… Что угодно: теплую хлорированную воду, остывший чай, кофе, минералку, дешевую газировку, от которой скрипят зубы, фиолетовый квас… Но лучше всего, конечно, — холодное пиво в запотевшей, только что из холодильника, бутылке.

Он старался отогнать от себя эту мысль.

Белкин самогон, конечно, хорош. И жареные белые грибы — отличная закуска, хоть и немного тяжеловата для его желудка. Но от всего этого разыгрывается такая жажда, что и сказать страшно.

Шериф перекрыл воду, идущую к умывальнику. Волков уже открывал медный краник, но тот наградил его несколькими последними каплями и умолк. Волков даже не успел подставить руки или рот, капли звонко ударились в железную раковину и стекли по эмалированным стенкам.

Он уселся на топчан, поглядывая на «очко» в углу. Днем жажда была еще не такой сильной, и он с отвращением отворачивался от белого лотка, но сейчас все чаще и чаще поглядывал в эту сторону. В конце концов, если хорошенько смыть… Много раз… То вполне можно напиться. Вполне…

Но он не торопился, старался держаться до последнего. Вот когда жажда станет совсем нестерпимой…

Вечером, незадолго до захода солнца, ему захотелось помочиться. И Волков подумал, что мочиться в «очко» — не самая лучшая идея, лучше в раковину. Он так и сделал. Теперь в камере стоял запах мочи.

И нестерпимо хотелось пить.

Он снова подошел к «очку», слил воду. Наверное, оно стало чище. Еще чище. Если разобраться, то ему приходилось есть и пить из такой посуды, которую годами никто не мыл, и ничего. Не умер ведь.

Но здесь было другое.

Он опасался, что стоит ему опуститься перед «очком» на колени и зачерпнуть ладонью немного воды, как дверь участка распахнется и на пороге появится Шериф со злорадной ухмылкой на лице:

«Ну что, как водичка? Правда, целебная?»

Можно не сомневаться, что на следующий день это будет известно всему городку, и тогда он станет Волковым— «тем самым, который обожает пить из унитаза».

Нет, в лицо ему никто этого не скажет — пусть только попробуют! — но за его спиной всегда будет слышен шепоток: «Да, да, это тот самый Волков…»

Он зарычал от злости и откинулся на топчан.

Идиотская ситуация! И даже если Шериф не войдет в тот момент, когда он будет утолять жажду, то все равно поймет, что к чему. И все разболтает.

Но ведь… Его мысль шла дальше: даже если он выдержит и не будет пить воду из «очка», что помешает Шерифу распустить язык? Ничего. Ему только этого и надо: унизить Волкова, смешать его с грязью, заставить пить воду из параши.

Выходит, будет он пить или засохнет, как саксаул, — для Шерифа это не имеет никакого значения. Баженов все равно своего не упустит: расскажет всем, ЧТО он с ним сделал. Чтобы другим неповадно было. Значит, все эти вопросы — чистое «очко» или нет — отходят на второй план. Но, если так…