Читать книгу - "Обратный отсчет: Равнина - Токацин"

сверху видит. Лучше скажи, чем ещё ему помочь. Заэкранировать от местной… природы?

— Не поможет.

…Ветер снаружи усилился. Рыхлый снег поднялся в воздух и клубился над прозрачной крышей. Сквозь него Гедимин видел редкие сполохи на расколотом трещинами небе.

Ещё один филк воткнул лопату в гравий и шагнул в сторону, тяжело дыша. За инструмент взялся другой. Неглубокая, но длинная яма быстро росла. В уже вырытые складывали деревянные плашки. Вепуат обходил их, выверяя расстояние.

— Хватит, — буркнул он, остановившись у последнего рва, и филк с облегчённым вздохом воткнул лопату в гравий. Её тут же забрали — ямы, наполненные деревянными заготовками, пора было засыпать. Гедимин двинулся было вперёд, но Вепуат вытянул руку, перегородив дорогу. Крыло на его плече осталось безжизненно свисать — как и остальные пять, даже перья на руке не шелохнулись. Они лежали, плотно прижимаясь к броне, — как когда-то, до «равнинной мутации», только их слой стал толще.

— Посмотри, что с глиной, — попросил Вепуат, угрюмо щурясь.

Вылепленный из глины пласт лежал на дне самой глубокой, почти полуметровой ямы. Филки раскидали по нему древесное волокно, пропитанное жиром, — всё, что не успели перетопить и выпить — и теперь из мелких глиняных ломтей собирали «крышку».

— Внахлёст, — негромко сказал им Гедимин. — Уплотняйте щели.

Филки молча склонились над уже построенной частью «крышки», сдвигая элементы ближе друг к другу.

— Потрескается, — сказал хмурый Альгот. Химика — и всех, у кого была работа — копать не выгоняли, но он всё равно пришёл и теперь следил, как достраивается «реактор» для перегонки субстрата. Гедимин косился то на небо, то на слой глины и гравийные отвалы, пытаясь просчитать реакцию. «Слишком много переменных!»

— Пусть трескается, — сказал Вепуат. — Разлёта не будет — гравий удержит. А через трещины много не утечёт.

— Было бы время — подобрал бы состав попрочнее, — Альгот недовольно сощурился на почти достроенный «реактор». — И подберу, как разгребу ваши задания. Есть наметки… насчёт того, что ты говорил. Жидкий фтор.

Он оглянулся на Гедимина. Тот радостно ухмыльнулся.

— Альгот, ты иди, — он осторожно подтолкнул химика в плечо. — Есть работа — работай. Тут ничего важного. Просто проверка местных технологий. Даже если весь субстрат раскидает — ничего страшного.

Альгот сдержанно хмыкнул и потёр плечо. Гедимин виновато сощурился.

…Химик ушёл, когда начали таять защитные поля. Вепуат забрался на крышу горячего цеха и поманил Гедимина за собой. Сармат ждал, что хоть там его крылья развернутся, но нет — они так и свисали за спиной. Защитные поля таяли постепенно, открывая коридор за коридором; скоро броня Гедимина покрылась водяной взвесью. Температура уже стала плюсовой, и на гравийные дорожки падали капли воды. В бараке закрылись последние лючки; теперь что-то увидеть мог только сигма-сканер.

— Э-э! — Вепуат, досадливо хмыкнув, постучал по краю экрана. — Что это с ним? Хотел заглянуть за край плато…

На экране его сканера видимое поле обрывалось в пятнадцати метрах от цеха. Изредка оно чуть расширялось, но тут же отступало. Чуть дальше начиналась чернота.

— Не тянет, — сказал Гедимин, поставив рядом свой прибор. — Мощность упала.

— А-а… Твой-то мощнее, — Вепуат выключил сканер и спрыгнул на мокрый гравий. В небе сверкнуло. Порыв горячего ветра хлестнул по пальцам. Гедимин покосился на анализатор и спрыгнул вслед за Вепуатом. «Пора уходить.»

…Грохот снаружи притих. Пар уже давно не шипел — всё, что могло, испарилось.

— Иглица, наверное, вымерла, — вслух подумал Вепуат, глядя на сбоящий сканер. На экране пульсировало чёрное пятно, изредка сменяясь светлым; очертания предметов проявиться не успевали. Вепуат приподнял плечи и недовольно нахохлился — Гедимин даже не сразу заметил, что его перья как лежали неподвижно, так и лежат. Ни одно крыло не шевельнулось.

«Что-то странное сегодня…» — сармат украдкой сунул руку под перья и нащупал небольшое углубление. Вчера оттуда торчал глаз на стебельке. Теперь он втянулся до упора и на палец, тыкающий в складки «век», не реагировал.

— Он так с утра, — сказал Вепуат, не оборачиваясь. — Никакой реакции. Ни на пищу, ни на воду…

Гедимин оттянул крыло, потыкал под мышку — и, недоумённо хмыкнув, положил его на место. Скафандр не шевельнулся.

— Он вообще живой? — спросил сармат. Вепуат повернулся к нему; его радужка была тёмной, почти чёрной.

— Вроде бы дышит. Но — очень редко, — сармат впился было взглядом в посветлевший экран — и снова разочарованно вздохнул. — Может, из-за града. Трилобиты тоже…

Гедимин мигнул.

— Они же в спячке?

Вепуат поморщился.

— Это что-то другое. Какой-то… полный анабиоз. Если не реакция на град, то…

Он, не договорив, направил сканирующий луч в землю. В этот раз мощности хватило — на экране появилась глиняная капсула, раздутая изнутри. Всю её затвердевшую поверхность покрывали мелкие трещины, но ни одна не прошла насквозь.

…Гедимин перешагнул через дымящийся тёмно-синий камешек и сверился с термометром. Последние полчаса температура застыла на отметке «+15», и ветер, дующий над плато, был тёплым. «Естественно, — весь Элид завален остывающим металлом,» — сармат покосился на дымящийся гравий и криво ухмыльнулся. Снега на холмах не осталось. Испарившаяся влага постепенно оседала — ветер унёс не всё; по скафандру Гедимина стекали крупные капли.

— Даже непривычно, — пробормотал Вепуат, оглядываясь по сторонам. Его оперение намокло и казалось ещё более тяжёлым и совершенно безжизненным. Поймав взгляд Гедимина, он с кривой ухмылкой поднял крыло, попытался плечом удержать его — и, не справившись, осторожно уложил на броню.

— А ведь тепло. Думал, он оживёт…

— Проверь трилобитов, — сказал Гедимин, оглядываясь на «западный» край плато. — Тех, что у Джагулов, тоже. Сааг-туул вроде выжил… Если только изнутри не обуглился.

…Сааг-туул лежал, подвернув под себя лапы и уткнувшись мордой в гравий. Он зарылся в камешки на полметра и не обращал внимания на дымящиеся вокруг металлические градины. Броня с закрытыми щелями казалась монолитной.