Читать книгу - "Иное решение - Андрей Семенов"

– Довольно, – остановила костоломов Марта. – Хватит с него, а то живым не довезем. Кроме того, он был хорошим начальником, хоть и глупым. Наденьте на него наручники и посадите на стул так, чтобы с ник можно было разговаривать.

Кользиг застегнул наручники на запястьях фон Гетца, Бехер налил в стакан воды из графина и выплеснул ее в лицо оберст-лейтенанту, лежащему без сознания. Конрад застонал и приоткрыл один глаз. Костоломы смотрели на него сверху вниз, переводя дыхание. Бывшие боксеры, они вложили в эти полторы минуты рукоприкладства всю свою силу.

– Свинья, – сплюнул Кользиг.

– Дерьмо, – поддержал коллегу Бехер.

Они взяли фон Гетца под мышки и посадили на стул напротив его рабочего стола, за которым теперь сидела Марта. Конраду рассекли голову в нескольких местах, поэтому его волосы сейчас слиплись от крови. Кровь текла из носа и с подбородка. Под одним глазом наливался здоровый синяк, второй уже заплыл – кто-то из костоломов угодил в него ботинком. Конрад больше ничем не напоминал того уверенного в себе оберст-лейтенанта, который вошел в кабинет пять минут назад.

– Боюсь, господин оберст-лейтенант, вы не осознаете всей серьезности положения, в котором оказались, – Марта, все так же улыбаясь, сидела за рабочим столом фон Гетца. – В память о днях нашей совместной работы я дам вам дружеский совет: не упорствуйте и начните рассказывать все подробно и по порядку. Ваше упрямство не принесет вам ничего, кроме ненужных страданий.

Она глазами показала Кользигу на мундир фон Гетца. Эсэсовец подошел к нему и сорвал погоны, Рыцарский крест, все нашивки, орденские ленты и знак за ранение.

– Вот видите, – продолжала Марта. – Вы уже не оберст-лейтенант и не герой Рейха. Вы изменник. И ваша жизнь зависит от того, хватит ли у меня терпения с вами разговаривать. Где вы должны встретиться с Раулем Валленштейном?

– Свинья! – Бехер сзади отвесил фон Гетцу звонкий подзатыльник. – Отвечать, когда с тобой разговаривает гауптштурмфюрер.

Конрад сделал попытку привстать со стула, но тут уже Кользиг, стукнув своим здоровенным кулаком по голове фон Гетца, усадил его обратно.

Злые слезы унижения навернулись на глаза у Конрада. Каких-то пять минут назад он был здесь главным!.. А теперь!.. Его, потомка тевтонских рыцарей, одного из лучших асов люфтваффе, как свиную тушу, ворочают узколобые ублюдки из СС!

– Господин оберст-лейтенант, я прошу вас не сердить моих друзей. Сами видите – они люди вспыльчивые, – сказала Марта. – Я боюсь, что если наша беседа и дальше пойдет без вашего участия, то я просто не довезу вас живым до Рейха. Отвечайте, пожалуйста, где и когда вы договорились встретиться с Валленштейном?

Конрад поднял голову и разбитыми в кровь губами прошамкал:

– Мне нечего вам ответить.

– Ах, вот как?! – радостно удивилась Марта и всплеснула руками. – Тогда я ненадолго оставлю вас с моими коллегами, а сама пойду приготовлю всем кофе.

После того как она выпорхнула из кабинета, Кользиг и Бехер взялись за Конрада всерьез. Шелленберг не зря держал их в штате, ребята знали свое дело. Конрад и не представлял, что человеку может быть так больно. Через пять минут экзекуции все тело фон Гетца состояло из одной нечеловеческой, жуткой, непереносимой боли. Он пробовал кричать, но эсэсовцы воткнули ему в рот кляп, и теперь ему стало трудно дышать. Кровь пузырилась, вытекая из носа, и мешала сделать вдох. Одна только боль заполняла тело, глаза вылезали из орбит, от этой боли Конрад мычал, извивался и хотел сейчас только одного – скорее бы все кончилось.

Минут через десять вернулась Марта. В руке у нее был поднос, на котором стояли четыре чашки с дымящимся кофе. К ее возвращению эсэсовцы снова усадили арестованного на стул. За короткое время отсутствия Марты эти костоломы успели превратить оберст-лейтенанта в жалкое, запуганное ничтожное животное.

– Как вы себя чувствуете, господин фон Гетц? – Марта, все так же обаятельно улыбаясь, расставила чашки на столе. – Я вижу, вам уже лучше? Надеюсь, вы не поссорились тут без меня?

Кользиг и Бехер отошли в угол кабинета и закурили. Конрад все время боязливо косился в их сторону.

– Угощайтесь, господин фон Гетц, – Марта подвинула чашку с кофе ближе к арестованному. – Я понимаю, что в наручниках пить кофе не так удобно, но это же лучше, чем вовсе ничего? Итак, будем говорить, или я схожу за сливками?

Дрожащими руками Конрад отер лицо. Падение с Олимпа было столь неожиданным и стремительным, а обращение эсэсовцев настолько жестоким и подчеркнуто-презрительным, что он уже был не в состоянии понимать все происходящее. Фон Гетц был раздавлен.

– Будем, – сказал он глухим, треснувшим голосом.