Читать книгу - "Фурия Первого консула - Джим Батчер"

дни плена он правил ею сильнее. Теперь… нет. На самом деле ее больше беспокоил тот факт, что она уже несколько дней не мылась, чем то, что ее жизни может прийти конец. Ужас сменился беспокойством, а беспокойство было привычным спутником любой матери.

Исана с насмешливым почтением поклонилась царице и сказала:

– Ты получила жестокий удар от первого же алеранского войска, действительно подготовившегося к сопротивлению. Конечно, алеранцы не вполне добились своего, потому что ты противоестественно сильна. И все равно, Долина устояла, а тысячи твоих воинов погибли. А наши готовы продолжать бой. Бой, который тебе представляется безнадежным, однако они сражаются и умирают, что наводит тебя на мысль, что, может, их бой и не безнадежен. Хотя ты не понимаешь, как такое возможно. Ты боишься, что упустила из виду какую-то мелочь, какое-то обстоятельство, что из твоего точнейшего уравнения выпало какое-то число – и от этого ты в ужасе.

Затем Исана обратилась к Инвидии:

– А ты… Я почти готова тебя пожалеть, Инвидия. Прежде у тебя хоть красота была. Теперь и ее не осталось. Тебе оставлено одно прибежище, одна надежда – править бездетным, дряхлеющим, вымирающим народом. Даже если получишь корону, ты, Инвидия, знаешь, что тебе не видать ни восхищения, ни зависти, не быть матерью – и не быть любимой. Те, кто переживет эту войну, будут тебя бояться. Ненавидеть. Думаю, убьют, если сумеют. А в конце концов не останется даже тех, кто мог бы проклинать твоим именем. Твое будущее, как бы ни обернулась судьба, будет долгой и страшной пыткой. Лучшее, на что ты можешь надеяться, – быстрая и безболезненная смерть. – Исана покачала головой. – Я… мне действительно жаль тебя, милая. Я нахожу достаточно причин тебя ненавидеть, но ты навлекла на себя судьбу много хуже той, какую я могла бы вообразить и тем более тебе пожелать. Как же тебе не бояться?

Сложив руки на коленях, она спокойно договорила:

– И вас обеих сейчас тревожит, что я так хорошо вас понимаю. Понимаю, кто вы. Что вами движет. Вы обе гадаете, что еще мне известно. И что я могла бы обернуть против вас. И почему я, здесь и сейчас, обнаружила свое понимание. И ты, одинокая царица, гадаешь, не сделала ли ошибки, забрав меня сюда. Ты гадаешь, что́ Октавиан унаследовал от своего отца, а что досталось ему от меня.

Улей заполнило молчание. Ни одна из двух полуженщин не шевелилась.

– Как вы думаете, – тоном светской беседы спросила Исана, – можно ли раздобыть к ужину чашку горячего чая? Я всегда находила чай весьма… бодрящим напитком.

Царица долго смотрела на нее. Затем развернулась лицом к Инвидии.

– Оставшихся заклинателей ты не получишь! – прошипела она. И, хлопнув рваным подолом платья, выскочила из улья.

Инвидия взглянула ей вслед и обернулась к Исане:

– Ума лишилась? Ты знаешь, что́ она может с тобой сделать? – В ее глазах мерцал опасный огонек. – Что я могу?

– Мне нужно было от нее избавиться, – хладнокровно ответила Исана. – А ты не хотела бы от нее избавиться, Инвидия?

Обгорелая женщина с жгучим бессилием указала на присосавшуюся к ней тварь:

– Я не могу.

– А если я скажу, что можешь? – Исана говорила невыразительно, подчеркнуто бесстрастно. – Если я скажу, что ворд обладает средством излечить тебя от любого яда, восстановить любой утраченный орган – и даже вернуть тебе красоту? И я знаю, как называется это средство, и догадываюсь, где его можно найти.

Инвидия откинула голову и выдохнула:

– Лжешь!

Исана спокойно протянула ей руку:

– Не лгу. Подойди посмотри.

Женщина отшатнулась на шаг, словно в протянутой руке был чистый яд.

Исана улыбнулась.

– Я знаю, – спокойно сказала она. – Ты могла бы от них избавиться, Инвидия. Думаю, это вполне возможно. Даже вопреки воле царицы.

Инвидия вздернула подбородок. Глаза у нее горели, изуродованное лицо кривилось как от боли. Вся она излучала ужасающую надежду – и тщетно силилась ее скрыть. Исана прожила с ней слишком долго, слишком близко, успела настроиться на ее чувства. Преодолевая тошноту, она ждала, пока напор этой надежды заставит женщину заговорить.

– Ты, – просипела Инвидия, – лжешь.

Исана, твердо глядя ей в глаза, покачала головой.

– Если надумаешь переменить судьбу, – сказала она, – я здесь.

Инвидия, развернувшись, бурей вылетела из улья. До Исаны донесся рев уносящего ее ветра – и она осталась одна. Не считая, конечно, сотен восковых пауков, в большинстве неподвижных, но не дремлющих. Стоит ей двинуться к выходу, облепят роем.

Исана оправила юбку и села смирно.

Ждала.

Глава 41

Фиделиас наблюдал, как Красс при взятии Ривы распоряжается легионами и подчиненными ему канимами. Октавиан тем временем отсыпался после довольно впечатляющей демонстрации магии фурий. Молодой антилланский патриций тоже производил впечатление. Фиделиас ожидал от него несколько другого стиля командования. Чего-то более похожего на… Ну да, он ведь, как и Максимус, – сын Антиллуса Раукуса. Но как видно, Красс унаследовал лучшие черты материнского рода, Дома Калара: холодную логику, рассудительность и блеск, не заразившись при этом всепоглощающей самовлюбленностью, которой отличалось это семейство чудовищ.

Правда, холодная рассудительность Красса была не совсем уместна при обращении с канимами. Не прошло и нескольких часов, как молодой шуаранский командир бросил вызов его власти, но тут вмешался старший единокровный брат, Максимус, в котором ярко проявлялись сильные черты Антиллуса Раукуса – умение действовать решительно и безошибочно.

Едва каним потянулся к горлу Красса, Максимус прошиб им стену.

В этом неотразимом дипломатическом доводе проявилось отчасти и смягчающее влияние Октавиана: Максимус выбрал не каменную, а деревянную стену. Каним должен был оправиться от травм – со временем. Варг запретил надменному юнцу обращаться к алеранским целителям, чью помощь немедленно предложил Красс.

Фиделиас не слишком свободно овладел канимским, но, насколько он понял, Варг сказал примерно следующее: «Твоя глупость поубивает меньше добрых воинов, если ты, прежде чем вести их за собой, найдешь время поразмыслить о сегодняшней ошибке».

Октавиан, выслушав рассказ Фиделиаса, зашелся хохотом. Его голос немного глушила воздушная завеса от лишних ушей.

– Одноухий шуаранский вожак? Тарш?

– Да, правитель, он самый.

Октавиан кивнул. Они обходили наружные укрепления лагеря после заката, под конец тяжелого походного дня, проверяя работу легионов и воинов.

– Максимус с нашей первой встречи в Молваре искал повода добраться до этого Тарша. А Варг едва ли пожалеет, получив предлог избавить своих от такого командира. – Октавиан кивнул. – Что с выжившими риванцами?

Легионеры нашли горстку умников или везунчиков, которым удавалось скрываться от ворда во времена его владычества. Все они были не в лучшем виде, хотя раненых оказалось