Читать книгу - "Ветер в его сердце - Чарльз де Линт"

я внезапно поняла, что мне по силам множество других вещей. Вместо того чтобы копаться в каких-то эпизодах истории группы, которая уже несколько десятилетий как перестала существовать, и рыться в грязном белье музыкантов, я могу попытаться изменить мир к лучшему.

— Но ведь… Ведь это была работа всей твой жизни! Ты столько отдала группе!

— Тоже верно. Только, если как следует подумать, я ничему так и не научилась. А что Джексон Коул говорил чуть ли не в каждой своей песне? «Будь самим собой. Иди за своей мечтой. Изменяй мир». Что-нибудь подобное я сделала? Приложила усилия? Нет!

— И репортажи о мигрантах эту ситуацию изменят?

— Понятия не имею, — пожала плечами Лия. — Но, знаешь, у меня к Коулу — если бы мне довелось его встретить — был один вопрос: почему музыка «Дизел Рэтс» не спасла Эйми? И теперь я поняла, что ответить на него мог один-единственный человек на земле — сама Эйми. — Она немного помолчала. — Случайный разговор с Эрни той, первой ночью оказался для меня подлинным откровением. Я крутила его слова так и этак в голове. И то, что с нами произошло за эти часы, и его рассказ — они заставили меня задуматься о том, как и чем я могу помочь другим людям. Изменить мир. А не поганить жизнь Стива ради какой-то паршивой сенсации, которая заинтересует только десяток упертых фанатов!

Мариса открыла рот, потом покачала головой. Наконец предложила:

— А может, утро вечера мудренее? Посмотрим, что ты скажешь, хорошенько отдохнув.

— Я не передумаю.

— И все же советую оставить решение на завтра, — тут глаза у Марисы расширились. — Ох, черт, совсем забыла! Алан же собирается прилететь! Мне надо связаться с ним, узнать, сможет он сдать билет или уже слишком поздно.

Она встала, вытаскивая из кармана мобильник, и бросила, набирая номер:

— Подумай над этим!

— Конечно, мамочка. Сообщу о результатах за завтраком.

Мариса показала подруге язык и скрылась в номере. Лия осталась наедине со звездной ночью и пустыней.

17. Сэди

За долгий путь от «Призрачного пассажа» до больницы вся храбрость Сэди потихоньку улетучилась. Всю дорогу они с Гонсало молчали, что ее вполне устраивало. Желание болтать с кем-либо — произносить какие-то идиотские слова и выслушивать бредовые ответы — у нее отсутствовало напрочь.

Проходя между раздвинувшимися створками стеклянных автоматических дверей центрального входа больницы, девушка ощущала только опустошенность да тоску. Она понятия не имела, чего хотела добиться встречей с художницей, и довольно живо представляла себе, как та отреагирует, увидев свою несостоявшуюся убийцу. Вряд ли появление Сэди порадует старуху! Перспектива вновь встретиться с Мэнни ее тоже отчасти напрягала. Все-таки не очень здорово, когда видишь, что вороний братец на любое твое слово или действие реагирует вспышкой неодобрения, а то и и гнева. Сэди не очень понимала, почему ее так волнует мнение Мэнни.

Но теперь сдавать назад было слишком поздно, поэтому она ссутулилась и, сунув руки поглубже в карманы худи, проследовала за Гонсало к лифту.

Еще на улице девушка заметила ворон — они сидели рядком на козырьке больничной крыши, на ветвях мескитового дерева и на кактусах перед фасадом. В фойе им повстречались два дежуривших вороньих братца. Когда Сэди и Гонсало вышли из лифта, в коридоре на этаже обнаружились еще двое. Все они провожали девушку спокойными, но мрачными взглядами, и она нисколько не сомневалась, что, кабы не защита ведьмы, лежать ей уже в наспех вырытой могиле где-нибудь в пустыне.

И возможно, это было бы лучшим для нее выходом. Способом избавиться от всего этого дерьма.

Ну да, Сэди заставила Гонсало привести ее сюда, только… Положим, встретится она со старухой, а дальше-то что? Промямлит ей: ах, простите меня — и на этом все. Да она не просто сожгла за собой мосты, а разнесла их взрывом на мелкие куски, будто их никогда и не существовало.

Эх, если бы она только научилась думать головой, прикидывать наперед! Ведь с тех самых пор, как Реджи вышвырнул ее в пустыне, она словно с цепи сорвалась — прямо как та бешеная собака, которую копы пристрелили на их улице прошлым летом.

Ведь даже сейчас, пускай до пены у рта дело и не дошло, она лихорадочно соображает, как бы ей выпутаться из переплета, да еще жалеет, что выкинула канцелярский ножик. Как здорово было бы воткнуть его прямо в эту источающую надменность спину Гонсало!

«Хватит бредить», — велела Сэди самой себе.

На самом деле, будь у нее нож, она ослабила бы нарастающее внутри давление, от которого у нее уже натягивается кожа, а голова превращается в кипящий котелок.

Сэди глубоко вздохнула. Черт, и во рту пересохло.

Когда они проходили мимо уборной, она бросила:

— Мне надо в туалет, — и юркнула за дверь, прежде чем Гонсало успел как-то среагировать.

Пустив воду в раковине и сложив ладони ковшиком, девушка жадно напилась, затем ополоснула лицо. И посмотрела на себя в зеркало. Оттуда на нее таращилась какая-то мутная психованная девка.

Сэди что есть силы закусила губу, и старая рана тут же открылась. Солоноватый металлический привкус крови, наполнившей рот, немного снял напряжение. Капельку полегчало — теперь психованная девка в зеркале скорее походила на жалкую уличную девчонку с окровавленной губой.

Сэди сплюнула в раковину и принялась следить, как кровавая слюна медленно стекает к сливному отверстию. Когда ей это надоело, снова включила кран и смыла плевок.

Затем вытащила несколько бумажных полотенец, намочила их и оттерла с лица и шеи самые заметные пятна грязи и пота. Кое-как пригладила пальцами волосы. Одежда на ней основательно перепачкалась, а уж воняла — прямо как тот загаженный торговый центр, но с этим, увы, ничего поделать было нельзя. После сих нехитрых гигиенических процедур Сэди снова хлебнула воды из-под крана. Наконец выпрямилась и вышла в коридор. Гонсало поджидал ее, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

— Ну, готова? — буркнул он.

Девушка кивнула.

Они миновали сестринский пост и оказались возле двери, которую караулил еще один вороний братец. Гонсало пропустил Сэди в палату, а сам остался в коридоре.

Девушка провела языком по прокушенной губе и сглотнула. От вкуса крови осталось только напоминание, но ей помогло и это.

На стуле у изголовья койки сидел Мэнни, который при появлении Сэди поднялся. Эгги лежала с закрытыми глазами и казалась жутко бледной — но, быть может, только из-за света люминесцентных ламп, проникавшего в палату через широкое смотровое окошко.

— Никаких шалостей, так? — осведомился парень.

— Что?.. Нет! — Сэди вгляделась в Эгги. — Может, мне зайти, когда она проснется?

Но тут художница