Читать книгу - "Цитадель времени - Тифен Сиовель"

Медленно Эней наклонился, завел руку назад и закрыл дверь ловушки. Если бы он еще мог позволить Имэне сбежать… Он протолкнулся сквозь своих друзей и сделал три шага к царю.

Сразу же спартанский батальон сделал вид, что нападает. Царь поднял руку, чтобы остановить их. Эней снова опустился на колено перед Агисом.

– Царь мой, – сказал он, – именно меня ты искал. Я – Эней, виновный в смерти твоего генерала.

Из батальона гоплитов послышался укоризненный ропот. Царь жестом заставил их замолчать. Эней молча ждал, склонив голову, пока царь решит его судьбу. Но царь прошел мимо него, даже не взглянув, и направился прямо к Брисеиде.

Она почувствовала, как съеживается перед внушительным телосложением спартанца, его огромными руками, доспехами, украшенными тонким золотом, широкими плечами, покрытыми огромным красным плащом. Но прежде всего во взгляде его читалось всевластие. Он взял ее за воротник, как делал это в шатре, изучил ее нарядную тунику.

– Видно, раб поднялся в звании. – Царь отпустил ее, свирепо посмотрел на беглецов: – Мне сказали, что вы искали меня. Отлично, я здесь.

Он поднял руку, готовый отдать приказ, но богато одетый солдат окликнул его, быстро приближаясь:

– Агис, мой царь, прошу тебя…

– Что? – нетерпеливо сказал царь.

Мужчина придвинулся ближе к нему, чтобы тайком передать свое сообщение:

– Агис, ты не можешь убить их здесь. Ассамблее не понравится, если не посоветуешься с ними. Нужно вести себя осторожно.

Царь глубоко вздохнул и наконец кивнул:

– Я знаю, Плес, ты прав. – И громким голосом он добавил: – СОЛДАТЫ! ВО ДВОРЕЦ!

У ребят отобрали оружие и под угрозой мечей их толкали вслед за царем по грунтовым дорогам, а затем по тесным переулкам в разгар дня. Горожане, мужчины и женщины, одетые в скромные светлые туники, почтительно стояли в стороне, когда царь проходил мимо. Они с любопытством наблюдали за небольшой группой незнакомцев, несомненно, задаваясь вопросом, в чем они провинились, чтобы заслужить такую процессию. Некоторые последовали за ними в самое сердце города. Величественная каменная арка обозначала вход на большую рыночную площадь. Место было таким же чистым, как вся Спарта. Единственными проявлениями экстравагантности были статуи вооруженных до зубов богов, жертвенники, воспевающие кровавые битвы гоплитов, ставших героями города, и военные трофеи – шлемы, щиты, копья и мечи явно иностранного происхождения, – каскадом выложенные у подножия арки. Казалось, все в Спарте было организовано так, чтобы напомнить гражданам об их воинском долге. Находясь в таком окружении, Брисеида могла только чувствовать боль Энея от того, что он не справился со своей задачей.

Двухэтажный дворец, не намного больше остальных, был расположен на возвышении на другой стороне площади. Только десять солдат сопровождали их внутрь, в полукруглый амфитеатр, где на ярусах из тесаного камня беседовали мужчины в белых одеждах и офицеры в военной форме. Они замолчали, когда появился царь. Он обнял одного человека, кивнул на тихий вопрос, а затем обратился к Ассамблее:

– Друзья мои, прошу вас занять свои места. Я понимаю ваше удивление, – добавил он, улыбаясь заинтригованному шепоту солдат и политиков, – вы думаете, что я нахожусь в кампании и приехал, чтобы помешать вам в ваших маленьких делах. Спасибо за внимание, – сказал он наконец, когда порядок был восстановлен. – Если я сегодня здесь, то это потому, что дело большой важности заставило меня вернуться в город. Во-первых, у нас тут…

Он схватил Энея за плечо и толкнул его вперед.

– Эней, гоплит, виновный в смерти нашего дорогого генерала Брасида. Вы все слышали об этой истории. Конечно, такой трус заслуживает того, чтобы его лишили спартанских прав, – сказал царь, говоря все громче и громче, чтобы перекрыть шум, доносящийся с трибун. – НО! Но если вы меня выслушаете, прежде чем Совет вынесет свой вердикт, я хотел бы прояснить с вами еще один момент. Два дня назад мне сказали, что Афродита посетила одного из наших гоплитов.

Раздались встревоженные возгласы.

– По словам гоплита, Афродита доверила ему длинный меч.

Король извлек меч Энндала из свертка ткани, который ему подал один из его солдат, и протянул его своим зрителям, которые закричали громче:

– Дар Афродиты, Афродита среди нас!

– Конечно, не зная намерений Афродиты, я сначала был одновременно польщен и встревожен этим подарком… Пока не провел расследование. Гоплит, получивший меч богини, – вот он, – объявил царь, положив руку на плечо Леонеля и подталкивая его вперед. – Друзья мои, вы все знаете нрав Афродиты. Если от ее имени была провозглашена ложь, то весь город в опасности. Поэтому необходимо проверить слова нашего молодого солдата. Что вы думаете?

– Да! – кричала толпа, – пусть он выскажется, пусть он говорит!

– Ну, солдат, – сказал король, – что ты можешь сказать в свою защиту?

– Афродита доверила мне этот меч, – неуверенно сказал Леонель.

– Однако Афродита доверила бы такое оружие только истинному спартанцу, – продолжал царь. – Разве я не прав?

Мужчины в зале оживленно кивали.

Царь сделал вид, что задумался, затем встал перед Леонелем:

– Солдат, можешь ли ты сказать, как звали командира твоей группы в период обучения?

Леонель молчал. По толпе пронесся новый ропот.

– Не волнуйся, – сказал царь, фальшиво изображая понимание, – любой может растеряться. Давайте попробуем что-нибудь попроще: можешь ли ты произнести спартанский девиз? Если ты повторяешь его каждое утро с самого детства, ты должен его помнить, не так ли?

– Я…

Леонель весь вспотел. Он повернулся к Энею, как будто его друг мог телепатически передать ответ. Эней беспомощно оглянулся на него. Ассамблея затаила дыхание, следя за каждым их движением. Царь усмехнулся:

– Спарта досталась тебе по праву, ты должен поступить с ней по справедливости, – спокойно заявил он.

Царь повернулся к Ассамблее:

– Друзья мои, на этом можно закончить.

– Но я спар…

– ТИХО! Спартанцы, – сказал царь, – увидьте обман! Мог ли этот ребенок быть воспитан Великой Спартой? Посмотрите на него! Он едва может стоять на ногах!

Он поставил подножку Леонелю, который оказался на земле прежде, чем понял, что с ним происходит. Ассамблея издала несколько приглушенных смешков.