Читать книгу - "Перворожденный - Стивен Бакстер"

По оптоволоконной линии позвонила Паула. С момента сецессии Солнца большой компьютер Нью-Лоуэлла несколько уточнил свои предсказания относительно времени, когда наконец на Марсе случится Разрыв.

— 12 мая, — сказала Паула. — Около четырнадцати часов.

Значит, осталось всего шесть недель.

— Спасибо, — ответила Майра. — Теперь мы знаем.

— Мне сказали, что позже предсказание можно уточнить до долей секунды.

— Очень полезная информация, — сухо вставил Юрий. Паула продолжала:

— Мы также получили информацию относительно состояния вашего ядерного реактора. Вам известно, что скоро вы останетесь без энергии?

— Разумеется, — столь же сухо ответил Юрий. — Перезагрузка весьма проблематична.

— Мы считаем, что до Разрыва топлива вам хватит, хотя в последние несколько дней положение будет не очень приятным.

— Придется экономить. Нас здесь всего двое.

— Хорошо. Но помните, что в Лоуэлле для вас всегда найдется место.

Юрий посмотрел на Майру, которая ему улыбнулась. Потом сказала:

— То есть бросить дом? Нет, спасибо, Паула. Лучше кончить все здесь.

— Я так и думала, что вы это скажете. Ну, что ж, хорошо. Если передумаете, то вездеходы все еще на ходу.

— Мы знаем это, спасибо, — нетерпеливо сказал Юрий. — Тем более что один из них наш.

Они еще поговорили о разных делах, и что делать в день X.

Создавалось впечатление, что последнее марсианское лето выдалось на редкость коротким. Солнце исчезло два месяца тому назад, то есть как бы в разгар марсианского лета, и теперь наступала последняя марсианская зима.

Впрочем, здесь, на полюсе, никакой разницы никто не чувствовал, потому что здесь и так полгода стояла темень. Майра печалилась только об одном: о регулярных поступлениях с Земли новых кинофильмов и новостей, а также писем из дома. Хотя по самой Земле она не тосковала — только по поступающей с нее почте.

Но если на станции Уэллс все давно уже привыкли к зиме и ее порядкам, то этого нельзя было сказать про Лоуэлл, который находился возле самого экватора, и первый выпавший там снег вызвал у всех настоящий шок. Никакого оборудования для выживания в таких условиях на экваторе не было. И поэтому Юрий и Майра снарядили один из специализированных станционных снегоуборочных вездеходов, снабженных сублимационными подушками, и отправили его в Лоуэлл, где и оставили для нужд команды. Такое путешествие, покрывшее расстояние в четверть планетарной окружности в каждый конец и пролегавшее сквозь непрестанно падающий сухой снег, показалось им безрадостным. С этих пор Майра и Юрий больше не покидали полярную станцию и ее окрестности.

— Мы на связи, — сказала Паула. — Берегите себя. — Лицо исчезло с экрана.

Майра взглянула на Юрия.

— Ну вот и все, — сказала она.

— Работа не ждет. — Он не склонен был предаваться сентиментальности.

— Может, сперва кофе?

— Дай мне час времени, и мы сломаем хребет самой противной домашней работе.

— Хорошо.

С момента эвакуации повседневная домашняя работа стала даваться гораздо тяжелее. Без регулярной загрузки топливом и текущих ремонтных работ начал выходить из строя не только ядерный реактор, но и все остальное станционное оборудование. А между тем на станции, спроектированной на десять человек, их осталось всего двое, и Майра, хотя и была хорошей ученицей, все же не обладала во всех сферах достаточной квалификацией.

Она самоотверженно бралась за любую работу. Например, сегодня утром она ухаживала за грядками с гидропоникой, чистила засоренный биореактор и пыталась сообразить, почему система очистки воды ломается чуть ли не ежедневно. Кроме того, ей надо было поддерживать в рабочем состоянии станционный сервер и справляться с потоком научных данных, которые продолжали поступать с разных внешних датчиков, «перекати-поля» и пылевых шариков, даже несмотря на то, что эта система, страдающая от разных дефектов, регулярно отказывала и замолкала, или же просто захлебывалась под слишком толстым слоем снега.