Читать книгу - "Исправительная академия (Оболенский, том 1 и том 2) - Алекс Хай"

в башне и ждать прекрасного принца. Наоборот, получала все удовольствия от жизни — и порой это доводило до скандала. Но все прощалось, потому что Мария, так уж вышло, была наследницей огромного состояния.

Единственной наследницей, насколько я понял.

И если Вяземские всерьез бедствовали, то становилось понятно, за каким чертом Олег так вцепился в эту помолвку. Как по мне, стоило расторгнуть все договоренности после первого скандала — репутация дороже. Но Вяземским были важнее деньги.

Только почему тогда Олег почитал меня угрозой? Неужели всерьез боялся, что я, точнее, Володя Оболеснкий старого образца, решит всерьез взяться за Орлову и сделать с ней партию? Что ж, тогда это бы многое объяснило.

— Господа, вижу, вы немного освоились, — Физрук вернулся к нам, а Суворова следовала за ним мрачной тенью. — Тогда прошу на улицу. Кратко введем вас в курс дела относительно работ.

— Вяземского я отведу сама, — отчеканила Суворова. — Займитесь Оболенским, Евгений Александрович.

Было заметно, что присутствие надзирательницы было воспитателю поперек горла. Но перечить ей он не стал и кивком отпустил обоих. Мне даже показалось, что Митрофанов вздохнул с облегчением, когда они удалились.

— Идемте, Владимир Андреевич, — поторопил он.

— Достали они вас?

— И они, и вы, — внезапно разоткровенничался воспитатель. — Нельзя так резко отряды смешивать. Здесь старые порядки, ребята другие… А вы… Прошу прощения, ваше сиятельство, но ваше сословие словно из другого мира.

— По большому счету, так и есть, — пожал плечами я. — Но среди нас тоже есть вменяемые люди, поверьте.

— Ваше сиятельство, я и помыслить не могу о том, чтобы среди высшего сословия не было достойных людей! Человек — он ведь по умолчанию хороший. Плохим его делает боль, обида и несправедливость. Правда, иногда и вседозволенность развращает, как это было в вашем случае.

— Было, — кивнул я. — Но я встал на путь исправления.

— Это я тоже вижу, ваше сиятельство, — улыбнулся Физрук. — Вы не плохой человек. И ваш оппонент — тоже. Отчаянный, но не плохой. Нам, простым людям, не всегда понять беды аристократии. Но больно бывает всем. Вот и я думаю, что оппонент ваш попал сюда из-за боли. Надеюсь, у нас получится его от нее избавить.

С учетом намеков, которые дала Елисеева, я в этом сильно сомневался. Но разубеждать идеалиста не стал.

— Вот мы и пришли, — наставник остановился перед вытянутым зданием из сруба. — Здесь питомник и приют. Вам отвели место на работах под руководством Антонины Дмитриевны. Она у нас здесь всем заведует.

Мне было сложно расслышать слова Физрука из-за многоголосого лая, доносившегося из постройки. Казалось, даже мощные деревянные стены содрогались от производимого шума.

— Чего это они?

— Вас почуяли, — ответила вышедшая из-за угла высокая девица в рабочем комбинезоне. — Вы, должно быть, тот самый Владимир Андреевич Оболенский, о котором мне рассказывала Индира Святославовна.

Я улыбнулся.

— Именно так.

— Антонина Дмитриевна, — по-деловому представилась девушка. — Заведую нашими зверями.

Физрук кивнул.

— Ну, вижу, вы познакомились. Пока оставлю вас, введите новенького в курс дела. И не опаздывайте к ужину, Владимир Андреевич.

Он исчез за углом, а я озадаченно уставился на новую начальницу. Выглядела она очень молодо, лет на двадцать пять. Еще и не красилась, а рубашка в мелкий цветочек, выглядывавшая из-под рабочей одежды и вовсе придавала ей девичий вид. Однако Антонина Дмитриевна тут же взяла меня в оборот.

— Значит, так, господин Оболенский. Меня, разумеется, предупредили, что вы у нас персона важная и к вам надлежит относиться с почтением. Однако здесь свои правила. Это место, где, в первую очередь, заботятся о братьях наших меньших. Поэтому кем бы вы ни были, из какого рода бы вы ни происходили, главное — то, насколько вы готовы заботиться о других. Если вы не готовы брать на себя ответственность за живое существо, не хотите возиться с лечением, обучением, узнавать новое, то…

— Готов.

Девушка смерила меня недоверчивым взглядом.

— Я только начала диктовать условия, ваше сиятельство.

— А давайте я скажу для разнообразия? — я хитро улыбнулся. — Наверняка сюда очередь выстраивается, правда?

— Это так, — кивнула девица и откинула толстую русую косу за плечи. — Но не всех я беру. Почему-то наши воспитанники, особенно новички, уверены, что работа в питомнике и приюте проста. Так что пришлось ввести дополнительное правило. Если вы берете на себя ответственность за питомца, то берете ее насовсем. Вы покинете это место только вместе.

Я закашлялся. А вот об этом Индира Святославовна, зараза она такая, как-то удачно забыла меня предупредить. Сама меня сюда засунула, значит, а мне еще и живность в нагрузку отдадут?

— Более того, если вы берете на себя ответственность по уходу и воспитанию нового друга, то экзамен на выпуск сдаете вместе. Когда я увижу, что вы действительно привязались друг к другу, когда ваш подопечный станет беспрекословно вас слушаться и когда вы сами полюбите его настолько, что не сможете от него отказаться, тогда я дам разрешение.

— А если не получится?

— Тогда вам нечего здесь делать и лучше поискать другую занятость, — отрезала Антонина Дмитриевна. — Я сама выпускница Извары и вернулась сюда потому, что не смогла надолго оставить своих любимцев.

Так, подождите. Это мне, выходит, с кошечкой или собачкой отправляться в Орден? Нет, можно, конечно, оставить питомца дома, но… А вдруг и правда привяжусь? Черт, ну зачем Индира проявила инициативу.

— Вы все еще можете отказаться. И лучше сделать это сейчас, если есть сомнения.

Я почувствовал, что на мне словно прожигали дырку взглядом. Обернувшись, увидел с десяток ребят в возрасте от шестнадцати до восемнадцати. Все немного чумазые, в перепачканных грязью комбезах. И все нахально улыбались, глядя на меня.

— А это кто?

— Такие же воспитанники, как и вы, Владимир Андреевич, — ответила главная по «псарне». — Мои ученики и помощники.

— И за каждым закреплена живность?

— Именно.

Я снова взглянул на воспитанников и не заметил ни одного знакомого лица. Никого с острова. Интересно, почему сюда брали только простолюдинов? И почему Индира Святославовна так хотела, чтобы я нашел друзей и информаторов именно среди этих ребят?

— Я согласен.

Антонина Дмитриевна подбоченилась.

— И что же, если я вам дам хвостатого инвалида, возьметесь?

Я пожал плечами.

— А чем он хуже? Живой ведь… Да и условия у меня дома подходящие. Матушка, конечно, вряд ли будет в восторге, но договоримся.

— Придется много учиться. И здесь кусают.

— Если зверь не бешеный, и ладно.

Индира-Индира, во что ты меня втягиваешь?

Но, судя по всему, девушка решила дать мне шанс.

— Для вас, Владимир Андреевич, боюсь, выбора