Читать книгу - "Когда проснется Марс - Вера Огнева"

Во рту хрустела крошка сломанных зубов. Бритва сплюнула, тронула обломки языком и скривилась. Вот же зараза. Отличные были имплантаты, выглядели как настоящие, Управление поставило. А теперь губы царапать…

– Хреново?

Она подняла взгляд. В шаге от нее стоял мужчина в рабочей спецовке. Такой же, как и сотни других номеров, которые впахивали на заводах дальних курий: бледный, жилистый, с кругами под запавшими глазами. Вид голодный и злой. На голове платок цвета горчицы – такие носили жрецы Юпитера. Никаких имплантатов, никаких татуировок. Серый, неприметный, как асфальт, только на запястьях шрамы от трубок крио. Но Бритва узнала его сразу.

Эзоп во всей своей красе.

Он улыбался одними губами. В неверном свете улыбка эта выглядела жутковато. Хотелось свернуть ему шею, пока чего не выкинул.

Бритва так бы и поступила, не разделяй их силовое поле.

– Смотрю, разморозили тебя, – сказала. – Свеженько выглядишь.

– Спасибо. Лучше, чем «орлики» с орбиты. Жаль, ты не видела, красиво с борта улетели. Так, знаешь, раз, – Эзоп щелкнул пальцами, – и сварились заживо. И качаются, качаются на космических волнах…

Он качнул рукой в такт и усмехнулся. Бритва поджала губы. Бунт на Орбитальной, значит. Пока они гонялись за имманес и Аларихом, настоящая дискотека развернулась на орбите. Наверняка подсуетились легионеры из нюхачей.

– Взломали защиту при помощи ключа из Пятнадцатой курии, – пояснил Эзоп. – Спасибо одному трибуну, разумный попался гражданин.

Вот уж точно, спасибо трибуну. И теперь Эзоп стоял перед Бритвой и хвастался своим побегом.

– Это наш мир, – сказал. – Патрициям нужно привыкать. Пусть не думают о простом народе, а живут среди него.

Еще он любил красивые фразочки. Равенство, свобода – такой дешевый понт. Как будто он не станет таким же, как патриции, дорвавшись до власти.

Бритва усмехнулась. Ситуация, конечно, не из веселых, но к чему впадать в истерику, если та все равно не поможет?

– От меня-то чего надо? – Она щелкнула в Эзопа осколком зуба. Тот отскочил от невидимой преграды и упал на пол. – Я сделала всё, чего просила твоя шестерка. Тормозила расследование, как могла, дала твоим людям и девчонке уйти в тоннелях.

– Всё, да не всё, – ощерился Эзоп.

Ах да… Бритва цыкнула, вспомнив свой отказ убить Луция Цецилия. На мокруху она не подписывалась. Пускай сами… Или пускай вообще его не трогают. При чем здесь Луций? Дался им какой-то декурион…

Хотя Бритва знала ответ. Конечно, знала.

– И не уговаривай, – бросила она. – Для тебя больше ничего делать не буду.

– Даже не собирался. – Эзоп присел на корточки. Склонился так, что его лицо, немного смазанное рябью силового поля, оказалось напротив лица Бритвы. – Ты мне больше не нужна.

– Тогда застрели. Чего ждешь-то?

Его запавшие глаза блеснули, поймав отсвет ламп.

– Увидишь. Тебе понравится.

Видел Марс, сюрпризы Эзопа никогда ей не нравились.

* * *

Она знала Эзопа давно, вдоль и поперек. Каждую его присказку, каждый его жест. Поначалу он просто от нее фанател. Не пропускал ни одного боя на Арене, снимал всё на блокнот, а после пересматривал в убежище. Ставил любимые моменты на паузу и комментировал, что именно ему понравилось. Давал советы, как сделать бой эффектнее, чтобы зрители визжали. Блеклый внешне, он преображался, когда раскрывал рот, умел говорить так, что слушал любой амбал. Слушал и слушался.

Эзоп любил зрелища, а Бритва с удовольствием их устраивала. Его детская радость тешила самолюбие. У них как-то раз даже случился секс – случайный и не особо запоминающийся. Это она сделала зря, сразу поняла. И, слава богам, после отношения вернулись в прежнее дружеское русло.

По крайней мере, ей казалось, что русло было дружеским. Но, похоже, для Эзопа она стала особенной.

И ее предательство тоже.

Она потрогала щеку. Та распухла и отозвалась болью под пальцами. Сволочи, ногами били. Били до операции, когда выдрали некс и одор-имплант вместе с пластиной, после чего наспех и наживо зашили. Били перед тем, как запихнуть в грузовой шаттл – Бритва пыталась бежать, сломала одному уроду руку. И после того, как с полдня везли в абсолютной тьме и духоте, с мешком на голове, тоже били. При любой удобной возможности.

Куда ее притащили, она пока не понимала. Помнила только перегрузку при снижении, удушающую жару и ветер, который сушил щеки. Тряску в багажнике и скудный паек на подносе в камере. Судя по продолжительности полета и климату, она оказалась в одной из дальних курий. Просидела в вонючей камере два на два шага кучу времени, недели полторы, наверное, пока раны не затянулись и температура не спала. А, может, недели три.