Читать книгу - "Города под парусами. Берег отчаянья - Алексей Калугин"

Вопросы офицеров из Корнстона, по мнению обитателей Зей-Зоны, были в высшей степени странными. Те же, кто говорил без обиняков, отбрасывая всякую деликатность, утверждали, что ничего более глупого и бессмысленного они в жизни не слышали. Причем, насколько можно было судить, вопросы, задаваемые разным кандидатам, не повторялись.

Так, к примеру, парня по имени Цук-Ташан, с большой волосатой родинкой на правой щеке, офицер из Корнстона спросил, любит ли он кошек. Цук-Ташан, понятное дело, опешил. Он никогда прежде не слышал, чтобы ветрохода, нанимающегося в рейс, спрашивали, как он относится к кошкам, собакам, свиньям, козам или какой другой живности. Поэтому Цук-Ташан понять не мог, какого ответа ждет от него офицер. А тот только смотрит на него и улыбается, как будто задал самый что ни на есть простецкий вопрос, ответить на который мог даже ребенок. Ну, Цук-Ташан, понятное дело, взбеленился, заорал:

– Да пошел ты со своими кошками!

Хотел было смахнуть со стола все бумаги. Но офицер вовремя схватил его за руку. Да так крепко, что на запястье синяки остались.

– В чем проблема? – спрашивает.

И не кричит, а спокойно и вежливо так говорит.

– У меня нет никаких проблем! – кричит в ответ ему Цук-Ташан. – Это у тебя, гола-хола, проблемы! Большие проблемы, приятель!

– Да в чем дело-то? – все так же с улыбкой спрашивает его офицер.

– Почему ты спрашиваешь меня о кошках?

– Это собеседование. Я вправе задавать любые вопросы.

– Да?!

– Да.

– Я – ветроход! При чем тут кошки?

– Отношение к животным многое говорит о характере человека.

– Я – ветроход!! При чем тут характер?

– Мы набираем команду.

– Я за тем и пришел!

– Мы хотим, чтобы между членами нашей команды не возникало трений.

– Трений?! – уже во всю глотку орет Цук-Ташан. – Каких еще таких трений?!

Офицер слегка морщится от звуков его голоса.

– Мы обсудим вашу кандидатуру и сообщим о принятом решении, – говорит он и жестом просит Цук-Ташана уступит место следующему претенденту.

Похожая история произошла с Криворуким Симоном, оказавшимся в состоянии грогги, когда беседовавший с ним офицер попросил назвать последнюю книгу, которую он прочитал. И с Мелким Олежкой, у которого вербовщик спросил, в чем, по его мнению, заключается основное отличие поэзии от прозы. Правда, Олежка не сплоховал и уверенно заявил, что лично он никакой разницы между поэзией и прозой в упор не наблюдает, а ежели кто с его мнением не согласен, то он готов отстаивать его в честном поединке, хоть на кулаках, хоть на ножах. Олежка был уверен, что офицеру из Корнстона его ответ понравился. А вот Третий Пит расстраивался, что завалил собеседование, когда в ответ на вопрос, знает ли он, что собой представляет сомбра, взял да и сказал, что это, мол, перхоть, что сыпется из волос крылатых небесных дев, когда они свои патлы расчесывают.

– И ведь что странно, сам не пойму, чего я вдруг про этих летучих баб ляпнул? – в отчаянии бил себя кулаком в лоб Третий Пит. – С чего мне вдруг в голову эта дурь про перхоть втемяшилась?

– Ну, ты ж мастак всякие истории выдумывать, – отвечали ему приятели.

– Так-то оно так, – соглашался с ними Третий Пит. – Но любое вранье хорошо ко времени. А тогда меня будто кто за язык потянул. Сам понимаю, что не нужно бы этого говорить. А все равно остановиться не могу!

Разумеется, Джерри начал приставать к Энгель-Року, пытаясь выяснить, что означают странные вопросы, что задают вербовщики претендентам?

– Они стараются лучше узнать людей, которыми им предстоит командовать, – как-то без особой охоты отвечал Энгель-Рок.

– И что же отвечать, когда спросят что-нибудь эдакое? Про кошек или про стихи?

– Я думаю, лучше всего говорить честно, все как есть. Но сначала все же надо подумать.

– Да? И что же я им про стихи расскажу? Я ведь в жизни ни одного стиха не прочитал!

– Но песенки-то, поди, пел какие-то.

– Ну, пел, как без этого.

– Так песни – это те же стихи.

– Да иди ты? – удивленно вытаращился на приятеля Джерри. – Точно?

– Абсолютно, – заверил Энгель-Рок.

– Ну надо же! – удивленно поскреб чисто выбритый подбородок Джерри.

То, что щетина не колола пальцы, казалось непривычно и в какой-то степени даже настораживало.

– Я же сказал, сначала надо подумать, – сказал Энгель-Рок.

– Это хорошо, если есть чем думать, – грустно вздохнул Джерри.

– А как же ты тогда себя за навигатора выдавать собираешься? – спросил у Джерри Финн.

– Именно этот вопрос я как раз сейчас и обдумываю, – солидно ответил Джерри.

Хотя на самом-то деле ни о чем таком Джерри вовсе не думал. Поскольку думай не думай – толку все равно никакого. Что тут можно было придумать, ежели о работе навигатора Джерри было известно только то, что, исходя из взаиморасположения центрального светила Сибура и двух вращающихся вокруг него небесных тел, Тао и Хафу, он определяет, в какой точке Сибур-Диска находится в данный момент город, а также, опираясь на знания о гравитационных волнах, прокладывает оптимальный курс для города. То же самое мог рассказать о работе навигатора любой ветроход. Почему же тогда Джерри Гарсия собрался выдать себя именно за навигатора, а не за обычного ветрохода? Да просто потому, что ветроходом он никогда не был. Он видел, как вербовщики проверяют знания ветроходов. Дают веревку и просят завязать узел с каким-нибудь дурацким названием. Или спрашивают, сколько времени ветроходу нужно, чтобы добраться до грот-бом-брам-реи. Джерри почему-то был уверен, что, когда он назовется навигатором, вербовщик только посмотрит на него с уважением и укажет на трап, ведущий в город. Ну а потом, что называется, кривая куда-нибудь да выведет. В любом случае город не станет возвращаться в Зей-Зону только ради того, чтобы избавиться от одного вруна и обормота. Теперь же, после разговоров о странных вопросах, что задают претендентам офицеры из Корнстона, у Джерри возникли сомнения насчет того, что ему удастся легко проникнуть в город.

Кабак Старины Эрла всегда пользовался популярностью среди обитателей Зей-Зоны по причине, как уже говорилось, хорошей домашней еды по общедоступным ценам и ядреного пива. Но никогда прежде он не знал такого наплыва посетителей, как после прибытия Корнстона. Казалось, вся Зей-Зона ломанулась вдруг в кабак Старого Эрла.

Хотя почему это вдруг?

У невиданного доселе наплыва посетителей были вполне реальные и легко объяснимые причины.

Во-первых, именно в кабаке Старого Эрла можно было узнать самые свежие новости о том, как происходит вербовка команды в Корнстон, послушать тех, кто уже прошел через эту процедуру, и посоветоваться с теми, кто делал вид, что знает, как следует себя вести в подобной ситуации. Разговоры в кабаке не затихали ни на минуту. Народ постоянно мигрировал от одного столика к другому, как только кому-то казалось, что именно там рассказывают что-то интересное и важное. Когда же в кабак забегал человек, у которого имелась сама свежая, еще живая и трепещущая информация с пристани, его тут же усаживали за стол и первым делом наливали кружку пива, чтобы потом он уже рассказывал все спокойно и гладко, не делая перерывов затем, что ему, мол, нужно горло промочить.