Читать книгу - "Тайяна. Раскрыть крылья - Галина Гончарова"

Каждую чешуйку видно, каждую морщинку…

Видно, что изображение сделано с живых существ. Даже сейчас в этих статуях больше жизни, чем в некоторых нархи-ро. Кажется, еще секунда – и они расцепят руки, расплетут хвосты и соскользнут с невысокого пьедестала. Тот и сделан так… покатый, невысокий – удобно для передвижения змеехвостых.

По обе стороны от пьедестала стоит нечто вроде курильниц. А прямо перед статуями – невысокая и не слишком глубокая чаша.

Тайяна понимала, что пожалеет об этом. Но…

Кремень и огниво словно бы сами прыгнули в руки. Ааша зарычала, но останавливать подругу не стала. Взметнулось облачко голубоватого дыма. Сначала одно, потом другое… статуи… ей-ей, они словно задвигались. Лица стали живыми, яркими, женщина, кажется, даже улыбнулась. Мужчина смотрел строго и сурово, словно спрашивая, что здесь делает женщина чужой расы.

Тайяна поежилась.

Храм?

Да, скорее всего.

Что любят чужие боги?

Уважение. Жертвы. И чаша перед змеелюдьми, наверное, для подношений?

Тайяна подумала.

Что можно подарить чужим Богам?

А что у нее вообще есть? Ценного?

Кинжал? Самой пригодится.

Ааша? Друзей не дарят.

Жемчуг Таалейн? Он чужой.

Сорванные с куста листочки? Толку-то…

Кажется, не отвертеться…

Тайяна, удивляясь сама себе, вытащила нож. Вздохнула – и решительно надрезала руку.

В чашу из странного черно-белого камня закапала кровь.

– Прошу милости. Я просто путница, которая не хочет зла. Позвольте переночевать под вашей крышей, а завтра я пойду дальше.

Ала-аш-ш, шара-ас-сара. Аш-ше шрайс-се…

Слова срываются с губ, юркими змейками скользят в темноту, обвиваются вокруг чаш – и Тайяне кажется, что ее слышат. Но… не злятся?

Словно бы кто-то с любопытством смотрит на явившуюся незваной девицу.

Так что Тайяна кланяется еще раз – и отходит в сторону. Находит себе место в одном из углов. Ааша укладывается прямо на пол, Тайяна сворачивается рядом с ней, накрывается плащом – и засыпает.

Спокойно, как не спала с того давнего дня на озере.

Она уже не видит, как, вспыхнув голубоватыми искорками, из чаши исчезает ее кровь.

Она смотрит сон…

* * *

Во сне Тайяна снова видит себя в этом же храме. Только сейчас он ярко освещен, а статуи вполне живые. Смотрят весело, с иронией, улыбаются… как-то небожественно это выглядит.

Но на всякий случай девушка кланяется. Неглубоко, но уважительно.

– Ты кто будешь, крылатая?

Первым заговаривает мужчина. И Тайяна отвечает уважительно, на том же языке листэрр. Так, мол, и так: решила уйти из Леса, потому что того, что определили для нее старшие, не хотелось, а чего хотелось – непонятно. Может, это и глупо звучит, но… не лгать же?

Женщина-листэрр пристально вглядывается в девушку.

– Неужели он был так противен?

Тайяну вполне искренне передергивает. И женщину это устраивает, как ответ. Видно, что девушка не лжет.

– Чего ты не хочешь – понятно. А чего хочешь?

– Не знаю. Жить своей жизнью? Вряд ли. Я и так была ею довольна. Не знаю… Может, найти свою дорогу? Обидно, когда за тебя все решают другие, а ты идешь, как ослик на веревочке…

– Найти свою дорогу? Не худшая просьба, да, ш’аари?

Мужчина и женщина переглядываются. Листэрр улыбается, показывая немаленькие клыки.

– Да уж. Обычно просят всякую пошлость. Золота, или власти, или любви – и совершенно не понимают, что если чего-то хочешь – надо еще и быть достойным, ну и справиться с полученным. А девочке стоит помочь, да, ш’шаалесс?

– Стоит. Сейчас ее ищут по всему Лесу. Так что попытка найти дорогу кончится дня через два. Как раз она хотела выйти из Разлома и попробовать перейти через болото…

Тайяна даже не удивилась. Это же сон: понятное дело, что листэрр из сна все про нее знают, даже то, чего не знает она сама.

– Может, повернем ей дорогу? Чуть-чуть?

– У нас сейчас не так много сил. Вообще мало, с тех пор как ушли наши дети…

– Но эта девочка будет нас помнить. И потом ее дети тоже…

– Если доживет.

– Что мы теряем, ш’шаалесс?

– Ничего. Ты права. Дай мне руку, крылатая.

– Я не…

Тайяна хочет сказать, что у нее нет крыльев, но руку тянет впереди слов. Ибо сказано так, что не послушаться невозможно.

Мужчина сдвигает брови.

– Вот тебе мои слова, крылатая. Если пройдешь свой путь до конца – сможешь вернуть себе то, что потеряла ваша раса. Завтра ты выйдешь из нашего храма и пойдешь, куда поведет тебя твоя подруга. Ничего не бойся и не отступай. Все будет хорошо.

– Но бескорыстно мы сейчас помочь не можем, – голос женщины звенит струной и отдается низким рокотом горного потока. – Раз в год ты должна будешь пролить кровь в огонь и вспомнить нас. Обещай! Ты, а потом и твои дети…

Тайяна пожимает плечами.

Если рано или поздно у нее будут дети – почему бы нет?

– Обещаю. Раз в год, в этот день…

– А чтобы ты не забыла…

Руку, там, где она ее надрезала, словно огнем печет. Тайяна наблюдает, как запястье охватывает вязь замысловатой татуировки. Словно змея переплелась с цветами и ветвями.

Красиво…

– Я не забуду.

Мужчина и женщина отступают, возвращаются на свой пьедестал, расплываются в сумерках Храма.

И до самого утра Тайяна спит без сновидений.

Она и не подозревает, что по ее вине сейчас не спят две трети населения Леса.

* * *

ЧП?!

Таких слов в Лесу не знали, а то бы точно согласились!

Да еще какое!

Шок! Скандал! Разрыв реальности!

Жизнь нархи-ро – это Лес. И обычно они счастливы на своем месте. Живут, рожают детей, мечтают о крыльях – и не бегут из родного дома. Тем более так. Через Разлом!

Это же верная смерть!

Но почему?!

Жрецы взволновались! Говорят, лиха беда начало! Ну так не станет ли это первой бедой? А если все так повадятся бегать от предназначения? Никакого Леса не напасешься! Одна сбежит, вторая…

Ночью с постели были подняты родители Тайяны, встречающие гостей как были, в ночных сорочках.

Весс д’Тараш Карай, один из верховных жрецов, лично явился к ним в дом.