Читать книгу - "Женщина из морга - Виктория Балашова"

Олег перезвонил и извинился, предложив перенести свидание на завтра. Оля согласилась. Так как-то, короче говоря, все и пошло по им прописанному сценарию. Олег напористо ухаживал, Оля не очень сильно сопротивлялась, Олег шел на мелкие уступки, но в итоге события развивались так, как хотел он.

Подруги завидовали: Олю приглашали в рестораны, дарили ей шубы и драгоценности, а в конце концов еще и пригласили отдохнуть на Сейшельские острова. Оля пыталась противостоять всему этому потоку богатств, посыпавшихся к ее ногам, но Олегу было противостоять бесполезно. Наверное, так же бесполезно, как, например, Ниагарскому водопаду. Тем более, что ему дружно помогали мама и подруги: они все считали, что сам Господь Бог явился на землю в виде Олега и обратил свое внимание на простую девушку Олю. Про его недостатки и слушать никто не желал, убеждая Олю, что недостатков у богов быть не может по определению. Самым убийственным аргументом в пользу Олега почему-то являлся Олин престарелый, по мнению окружающих, возраст.

– Тебе уже двадцать восемь, – твердили все подряд, – а тут не просто жених, а бо-га-тый жених. Такими не бросаются, о таких мечтают!

Почему-то Оля никогда не мечтала о таких. Она не мечтала ни о новых русских, ни о депутатах Госдумы, ни об олигархах (хотя, наверное, последние – синоним первых). Она не хотела жить в особняке на Рублевке, не хотела жить в Лондоне, не хотела зимой ездить на горных лыжах в одной из крохотных швейцарских или французских деревень. Она с детства жила в центре Москвы, в старом генеральском доме с высоченными потолками, была патриоткой, в свое время не выйдя замуж за симпатичного американского парня именно из-за полного отсутствия желания переезжать куда-либо из России. Ну, а к горным лыжам у Оли антагонизм объяснялся простой аллергией на лыжи вообще, какие бы то ни было, развившейся еще со времен школьно-институтских уроков физкультуры.

По большому счету, Олю и норковыми шубами привлечь было сложно. Она зарабатывала, конечно, несравнимо меньше, чем Олег, но купить себе шубу вполне могла. Как она очутилась на Рублевке? В компании крашеных блондинок с надутыми губами, нарощенными волосами, тощими фигурами, на шпильках и с сумками за несколько тысяч долларов? Видимо, она там очутилась благодаря своему строптивому характеру: Олег влюбился в девушку ровно на десять лет его младше, которая ему все время перечила, все время с ним не соглашалась, спорила, петушилась, отказывалась ехать с ним отдыхать на острова, потому что у нее, видите ли, учебный год еще не закончился. Которая в ресторане, вместо того, чтобы есть и пить, доказывала свою точку зрения на мировое устройство, а вместо концертного зала в Барвихе тащила Олега в какой-то замусоленный театр в полуподвальном помещении, где и сесть-то толком некуда.

Они поженились после Сейшельских островов. Олегу удалось туда утащить Олю через пять месяцев после знакомства – в начале июня. Конечно, занятия у Оли и тогда еще не закончились, но она решила уступить вечно зудящему на эту тему Олегу и перенесла несколько уроков на другую неделю. На Сейшелах Олег сделал ей предложение, подарив кольцо с невероятным бриллиантом черного цвета. Оля посмотрела на кольцо, на Олега, на океан, плескавшийся прямо у ресторана, в котором они ужинали, и согласилась. Мама была рада, подруги типа тоже были рады, но одновременно завидовали немилосердно, что обычно является своеобразным стимулом для любой женщины.

Свадьбу играли в одном из лучших ресторанов города. В качестве развлечения пел известный певец, а вел свадьбу известный телеведущий. На Оле было платье из бутика, которое стоило столько, сколько она заработала бы как раз к пенсии. На голове сияла диадема с бриллиантами – не оригинально, но что поделаешь – Олег мыслил в этом плане довольно узко. Гостей набралось человек триста, а может, и больше – Ольга точно не считала. Сначала она просматривала приносимые Олегом списки, потом плюнула на это дело и попросила больше ее этим вопросом не донимать. Тем более, что в самом начале подготовки к торжеству она предложила пригласить лишь самых близких родственников, человек десять, не больше. После свадьбы новобрачные полетели в Париж, оттуда в небольшой курортный городок на юге Франции недалеко от Ниццы и Канн. Небольшой, но, как и горнолыжные деревни, дорогой заоблачно.

Сначала Оля с работы не увольнялась. Она лишь прервалась на летние каникулы, планируя с сентября снова приступить к занятиям. Олег усмехался, слушая про Олины планы. Он был уверен – она не сможет ездить на работу с Рублевки, имея даже сто пятьдесят машин с мигалками. Что касается самого Олега, то проблемы добраться для него не существовало. Четкого рабочего графика у него не было.

Олег являлся владельцем нескольких огромных торговых площадей по всей Москве. Когда-то он начинал с рынков. На рынках торговали шмотками, едой и еще бог знает чем. То есть бог и Олег. Олег знал каждую собаку, торгующую на его территории. Аренда складывалась из поборов, процента от выручки и от настроения и нужд хозяина. Если, например, Олегу не хватало на новую машину, он собирал недостающее с продавцов. Позже он начал скупать пустующие помещения заводов, научных институтов и вообще все, что плохо, если можно так выразиться, лежало.

Когда рынкам постепенно стали приходить на смену торговые центры, он стал ремонтировать свои помещения и сдавать их в аренду. По сути, торговые центры были теми же рынками, но только под крышей, и выглядели они более прилично. Впрочем, в торговых центрах те же сапоги, что продавались на рынке, стоили в разы дороже. Магазинчики, которые на рынке назывались ларьками, в торговых центрах получили гордое французское имя «бутик». Несмотря на все правила русского языка и словарь иностранных слов, россияне произносили «бутики» с ударением на последний слог, видимо, по аналогии все с теми же ларьками. В бутиках, соответственно, сапоги, пошитые где-то на российских просторах, стали резко итальянскими, а кофточки из Турции – французскими.

Все, что делал Олег, это ездил по своим точкам и смотрел, как там идут дела. Иногда собирал деньги. Большая часть платы за аренду переводилась на счета его фирмы, но были и те, кто сидел подешевле, но неофициально, за «нал». За границей наличные деньги исчезли, будто их и не бывало, а на российских просторах бумажки по-прежнему были очень даже в ходу.

Олег любил заехать в торговый центр, походить, посмотреть, зайти к кому– нибудь попить кофейку, поболтать. Во время одной из таких поездок он, кстати, и познакомился с Олей. С Рублевки Олег выезжал к полудню, когда основные пробки на выезд уже заканчивались. Его водитель на черном джипе бодро гнал, если надо, по встречке, подрезал мелкую шелупонь с маломощными двигателями и в итоге подвозил шефа к первому выбранному им на сегодня торговому центру. Вечером Олег обычно ужинал в одном из московских ресторанов, встречался с друзьями, шел в баню или тренажерный зал, а то и во вновь открытые казино, скинуть напряжение и лишние деньги. Обратно он ехал, когда пробка в сторону области более или менее рассасывалась.

Оля промучилась месяца три. Расписание она постаралась составить максимально удобно, и все равно ей приходилось выезжать с очень большим запасом, чтобы успеть вовремя на занятия. Вечером Олег требовал, чтобы Оля была с ним. Они вместе ужинали, а потом она возвращалась домой, и довольно часто одна: Олег отправлялся «по баням». Наверное, Оля просто из принципа и дальше бы ездила на свои курсы английского языка, но к зиме она забеременела. Олег был страшно рад и тут же заставил ее уволиться и сесть дома, как он выражался, «вынашивать потомство». Но вдруг в феврале совершенно на пустом месте, без всяких на то причин у Оли случился выкидыш. Врачи безумно элитной клиники успокаивали и говорили, что надо чуть-чуть подождать и попытаться снова – ведь со здоровьем все в порядке. Надо пройти обследование, дать организму отдохнуть и совершить вторую попытку.