Читать книгу - "Машина времени. Рассказы - Герберт Уэллс"

Пока я стоял, размышляя над этим слишком полным торжеством человека, из-за серебристой полосы на северо-востоке выплыла желтая, выпуклая, полная луна. Маленькие светлые фигурки праздных людей перестали двигаться внизу, и меня тоже охватил холодный воздух ночи. Я решил спуститься с холма и поискать ночлега.

Я оглянулся назад, ища знакомое мне здание. Мои глаза упали на фигуру Белого Сфинкса на бронзовом пьедестале, и по мере того как свет восходящей луны становился ярче, его фигура выступала все яснее. Я мог отчетливо рассмотреть стоящий около него серебристый тополь. Вот и густые кусты рододендронов, черные при свете луны, вот и небольшая лужайка. Я еще раз взглянул на нее. Ужасное предчувствие закралось в мою душу.

«Нет, – решительно сказал я себе, – это не та лужайка».

Но это была та лужайка. Бледное, как бы изрытое проказой лицо Сфинкса было обращено к ней. Можете ли вы представить себе, что я почувствовал, когда убедился в этом окончательно! Машина Времени исчезла!

Как удар кнутом по лицу, меня обожгла мысль о возможности навсегда утратить свой собственный век, остаться беспомощным в этом новом и неведомом для меня мире! Эта мысль давала ощущение физического страдания. Я чувствовал, как сжалось мое горло и остановилось дыхание. В следующее мгновение ужасный страх овладел мною, и дикими прыжками я кинулся бежать вниз по откосу. Раз я упал и расшиб лицо; не теряя времени на то, чтобы остановить кровь, вскочил на ноги и продолжал бежать, чувствуя, как теплая струйка стекает вдоль щеки. Я бежал и не переставал твердить себе: «Они немного отодвинули ее, поставили под кустами, чтобы она не мешала на дороге». Но, несмотря на это, бежал изо всех сил.

С уверенностью, которая иногда рождается из самого мучительного страха, я все это время знал, что мое предположение безумно: инстинкт подсказывал, что Машина унесена куда-то, откуда ее нельзя достать. Я с трудом переводил дыхание. Расстояние от вершины холма до лужайки, составляющее около двух миль, было мною преодолено за десять минут. А ведь я не молодой человек. Я бежал и проклинал свое доверчивое безрассудство, побудившее меня оставить Машину, – это еще больше затрудняло мое дыхание. Попробовал громко кричать, но никто не отвечал мне. Казалось, ни одно живое существо не шевелится на залитой лунным светом земле!

Когда я добежал до лужайки, мои худшие опасения подтвердились: нигде не было видно и следа Машины. С холодом в сердце я смотрел на пустое место посреди черной чащи кустарников, потом быстро обежал его, как будто бы Машина могла быть спрятана где-нибудь в углу, и затем сразу остановился, схватив себя за голову.

Надо мной на бронзовом пьедестале возвышался Сфинкс, по-прежнему бледный, как будто изрытый проказой, но ярко озаренный светом восходящей луны. Казалось, он насмешливо улыбался, глядя на меня.

Я мог бы утешить себя мыслью, что маленький народец спрятал Машину под каким-нибудь навесом, если бы не был так уверен в их физической и умственной несостоятельности. Нет, меня ужасало теперь другое: здесь было проявление какой-то новой, до сих пор неведомой мне силы, захватившей мое изобретение. Я был уверен только в одном: если какой-либо другой век не изобрел точно такого же прибора, моя Машина не могла без меня отправиться путешествовать по Времени. Способ прикрепления рычагов, – я после покажу вам, в чем он заключается, – не позволял никому воспользоваться ею для путешествия. К тому же рычаги были у меня. Моя Машина была перенесена, спрятана где-то в Пространстве. Но где же она могла быть спрятана?

Я совершенно обезумел. Помню свои неистовые метания взад и вперед посреди освещенных лунным светом кустов, вокруг Сфинкса, помню, как вспугнул какое-то белое животное, которое при смутном свете мне показалось небольшой ланью. Помню также, как поздно ночью я колотил кулаками по кустам до тех пор, пока от сломанных сучьев руки не покрылись кровью и ранами. Затем, рыдая, в полном изнеможении от охватившего меня отчаяния я направился вниз к большому каменному зданию, поскользнулся на неровном полу и упал на один из малахитовых столов, чуть не сломав себе ногу, потом зажег спичку и пошел дальше, мимо пыльных занавесей, о которых я уже рассказывал вам.

Там, дальше, находился второй большой зал, устланный подушками, на которых спали около двадцати маленьких людей. Без сомнения, мое второе появление показалось им очень странным. Я так внезапно вынырнул перед ними в ночной тишине с моими нечленораздельными криками отчаяния и зажженной спичкой в руке. Спички были уже позабыты в это Время.

«Где моя Машина Времени?» – кричал я во все горло, как рассерженный ребенок. Я хватал их с подушек и встряхивал полусонных. Вероятно, это их очень поразило. Некоторые из них смеялись, но большинство казались сильно испуганными. Когда я увидел их, испуганно собравшихся вокруг меня, я понял, что поступаю самым безрассудным образом, стараясь пробудить в них страх. Вспоминая их поведение днем, я мог заключить, что это чувство совершенно ими позабыто.

Внезапно бросив спичку и свалив с ног кого-то попавшегося на пути, я снова ощупью прошел по большому обеденному залу и вышел на лунный свет. Позади меня вдруг раздались крики ужаса и топот маленьких ножек, бегущих и спотыкающихся, но тогда я не понял причины этого. Не помню всего, что я делал тогда при лунном свете. Неожиданная потеря довела меня до безумия. Я чувствовал себя теперь безнадежно отрезанным от своих современников, каким-то странным животным в неведомом мире. В исступлении я бросался в разные стороны, плача и проклиная Бога и судьбу. Помню, как я истомился в эту длинную ночь отчаяния, как беспорядочно осматривал разные неподходящие места, как ощупью пробирался посреди освещенных лунным светом развалин, натыкаясь в темных углах на странные белые существа; помню, как в конце концов упал на землю около Сфинкса и рыдал в отчаянии. Вместе с силами исчезла и злость на себя за то, что я так безрассудно оставил Машину… Я ничего не чувствовал, кроме своего несчастья… Потом незаметно уснул, а когда проснулся, уже совсем рассвело и вокруг меня по траве, на расстоянии протянутой руки, весело и без страха прыгала пара воробьев.