Читать книгу - "Биохакер - Юлия Зонис"

– С миру по нитке – нищему веревка. Кажется, так, – сказала она.

«Рубашка», – подумал он, но мысль так и осталась запертой в голове, не найдя способа вырваться наружу.

– Или рубашка, – продолжила женщина с пляшущими по лицу узорами и хихикнула. – Сначала я собрала их всех. Как урожай. Серпом. Серпом по яйцам – есть такое выражение?

Он лежал на гладком хирургическом столе. Спину холодил металл. Руки и ноги по-прежнему не двигались, но под потолком были зеркала – много зеркал. В них он видел серую поверхность стола, свою начисто обритую исцарапанную голову и инструменты, выложенные рядком справа от него. Скальпель, костяная пила, манипуляторы, какие-то сверла… еще много. Инструменты, стол, зеркала – все это льдисто блестело, раздражая зрение. Но прикрыть веки он не мог, потому что их удерживали какие-то скобки. Глаза сохли. Ужасно хотелось моргнуть.

– Смотри, – сказала его мучительница и взяла в руку лазерный скальпель.

Внутри шевельнулся противный комок страха, но женщина с узорчатым лицом поднесла скальпель к своей руке и резко провела сверху вниз. Кончик мизинца беззвучно отделился и шлепнулся на стол, рядом с его плечом. Крови почти не было. Он рефлекторно попытался отдернуться, но ригор мортис – или что-то похожее – намертво сковал мышцы. «Наверное, это наркотик, – подумал он. – Или парализующий яд. Скорпион впрыскивает яд в жертву…»

Мысль оборвалась, потому что палец с отрубленным кончиком очутился прямо перед ним. Он видел, как из красного мяса медленно прорастет обрубок кости, а на него натягивается новая плоть и покрывается чистой розовой кожей. Последним отрос ноготь. Все это заняло меньше минуты – он отсчитывал по медленным ударам сердца.

– Это Люцио. А это… – сказала она, дотронувшись до щеки с мельтешением черных и синих пигментных полос, – это Золотоглазка. Красавка, Сунь Цзы, Ромул и Рем… я собрала их, сжала серпом, как жнец срезает колосья. Я забрала их таланты, но не жизнь. Разве это не справедливо?

Склонив голову к плечу, она провела кончиками пальцев по его обнаженной коже, от ключицы и до паха, – и он поразился, насколько холодны ее руки. Раньше от них расходилось тепло. Да вправду ли она ожила, или это мертвец гладит его сейчас и говорит с ним, мертвец, ведомый чьей-то злой и насмешливой волей?

«Не тешьте себя иллюзиями. Она и была чудовищем». Кто это сказал?

– Месть сладка, Дориан, – тихо произнесла прячущаяся под узорами женщина. – Но то, что я приготовила для тебя, в сто, в тысячу, в миллион раз слаще.

Тут она положила руку на его исцарапанную голову и погладила, больно впиваясь ногтями в кожу. Он хотел закричать – однако голосовые связки были скованы неведомым наркотиком, как и все тело, как и разум, утративший способности к телепатии, на время или навсегда.

В маленькой бухте с отвесными скалами молодняк собирал мидий. Или еще каких-то моллюсков, чьи большие лиловатые раковины лепились к камням. Молодь охраняла одна-единственная бешенка, впрочем, крупная, мускулистая, с плоским лицом и широким носом. Вдобавок, черная как смоль. В ее шевелюре, заплетенной в косички, полно было блестящих штучек. А еще одна, узкая, цвета серебра, на руке. Элджи сначала недоумевал, откуда взялись все эти штучки, но потом, вплавь обогнув островок под названием Запроливье, увидел очертания недалекого плоского берега и даже крыши городка. Оказывается, Запроливье было всего в нескольких милях от Большой Земли. Наверное, бешенки совершали набеги на Большую Землю и оттуда притаскивали все блестящие штучки. Странно, что им требовались люди племени. Наверняка на Большой Земле людей было больше. Впрочем, особенно долго над этим Элджи думать не стал – надо было понять, как отобрать у бешенки ее серебро.

До Запроливья легко можно было добраться на плоту, но плот на воде слишком заметен, поэтому Элджи отправился вплавь. Предварительно он покормил спасенного рыбой и поудобней устроил его на лежанке из сухих водорослей. Взгляд человека был все так же тускл, хотя волосы начали медленно отрастать. В его теле была жизнь, но это была жизнь рыб и скал, лишенная смысла и цели. Вылезая из расселины, Элджи обернулся и усмехнулся напоследок: скоро его свирель из кости будет готова. Скоро он поговорит с мертвецом, заключенным в живом теле.

Теперь, цепляясь за скользкий, облепленный водорослями камень, так что над водой выступала только голова и одна рука, Элджи уже не был так уверен в успехе. Не был уверен до тех пор, пока не заметил лодку – узкую и плетенную из тростника, одну из лодок бешенок. Она покачивалась на волнах между рядами черных мокрых валунов. Элджи оттолкнулся от своего камня, нырнул и поплыл к лодке.

Нэнси Бет была простой рабочей девушкой. Она работала в Брайтоне, в приморском квартале, где виллы богачей соседствовали со старыми кирпичными домами бедноты. Хемлок был ее сутенером. Он называл ее «идиотка», «дурья башка» и еще всякими словами, которые матушка Нэнси Бет точно бы не одобрила. Потом он побил Салли. Салли была не идиоткой и не дурьей башкой. Салли была очень красивой, с кудрявыми белыми волосами и синими глазами, с блестящими чистыми зубами и веселой улыбкой. Нэнси она очень нравилась. После того как Хемлок ее побил, Салли лишилась красивых зубов, и улыбаться перестала, и ходила все время скрючившись, прихрамывая на одну ногу. Утром после работы, когда Хемлок, по обыкновению, напился джина и захрапел, свесив руку с койки, Нэнси подошла к нему и перерезала глотку осколком стекла. На суде ее признали умственно неполноценной и сначала держали в больнице с желтыми скучными стенами, а потом отправили в Центр. В Центре она обжиться не успела, потому что сразу случилось землетрясение, и остальные девушки взбунтовались и перебили охрану. Нэнси убивать охранниц не хотела, однако пришлось. Потом Большая Леди объявила, что они – Девы Моря и поклоняются Богине-Косатке. Нэнси сочла это глупостью, однако робость помешала ей высказаться вслух. Кто она, в конце концов, такая? Она же идиотка и дурья башка. Леди лучше знать. У нее потрясающее красное платье и пышные рыжие волосы. Она была красива, почти как Салли, только улыбка ее портила.

Некоторое время Леди приглядывалась к Нэнси, потому что та была большой и сильной. Даже взяла в свою охрану, но после нескольких набегов быстро поняла, что Нэнси – дурья башка, и в наказание отправила ее стеречь детей. Разве что добытые в походах украшения не отобрала. А Нэнси и не возражала. Дети ей нравились, хотя это были странные дети. У некоторых на спине и под мышками росла чешуя. Многим не хватало глаз и пальцев на руках. Леди говорила, что это Второе Поколение, истинные слуги Матери-Косатки. Еще дети умели дышать в воде, у них были острые зубы, а глаза – у тех, у которых были глаза, – большие и выпуклые, затягивались прозрачной пленкой, вроде третьего века. Нэнси дети любили и уважали и приносили ей самых вкусных мидий и морских червей. В общем, жизнь на острове с Морскими Девами была ей по душе, куда больше, чем ночная работа в Брайтоне.

Сегодня день выдался ветреный и прохладный, но солнечный. Детвора весело гомонила, пощелкивала, щебетала. Морские гады на сушу не лезли, и даже когда вылез длинный сороконог, дети быстро убили его ножами, сделанными из заточенных створок раковин. Нэнси вытянулась на плоском, чуть нагретом солнцем камне и закрыла глаза. И, кажется, заснула. Разбудил ее громкий визг.