Читать книгу - "На острие свечи - Ольга Юнязова"

– Оксана.

– Это что ещё за имя такое? – пробасил он. – Крещена как?

– А… Ксения.

– Кайся! – разрешил священник.

– Каюсь, – кивнула Оксана, – грешна.

– В чём грешна? Рассказывай!

– Что? С подробностями? – удивилась Оксана.

Священник нахмурился.

– Когда последний раз была на исповеди?

– Никогда. В первый раз.

– Что ж тебя никто не наставил-то? – вздохнул он с досадой. – Стоишь тут, время отнимаешь!

– Извините.

– Да ты не у меня прощения проси, а у Бога!

– Виновата. Не могу спокойно слушать нытьё своей матери. Мне кажется, что я её уже готова убить или сдать в дом престарелых. Понимаю, что даже мысли такие – грех смертный, но ничего не могу с этим поделать. – Она замолчала, пытаясь сдержать слёзы.

– Ну? Дальше! – поторопил священник.

– Что дальше? – удивилась Оксана. – Этого мало, что ли? Что мне делать с этим грехом?! Я раскаиваюсь! Отпустите мне его!

– Грехи на исповеди отпускаются все сразу, какие перечислишь.

– Всё! Я всё перечислила!

– Всё? Все грехи с семи лет?

– Ну, не все, конечно. Но то, что меня мучает.

– Ладно. Отвечай на вопросы, так быстрее будет. Посты соблюдала?

– Да у меня вся жизнь – сплошной пост. Аллергия на всё.

– Отвечай просто, да или нет.

– Специально нет, не соблюдала.

– Матом ругалась?

– Было… один раз. Раскаиваюсь.

– В карты играла? Гадала? Гороскопами и прочей ворожбой занималась?

– Да.

– Аборты делала?

– Нет.

– Внебрачные связи имела?

– Да… но… не раскаиваюсь.

– Что значит «не раскаиваюсь»?

– Если я правильно понимаю, то покаяние – это когда я решаю отречься от греха. А от любви я отказываться не собираюсь и грехом её не считаю.

– То есть блуд ты грехом не считаешь?

– Я и блудом это не считаю.

Священник резко сорвал с головы Оксаны покрывало.

Ожидая Елену Сергеевну в машине, Оксана морально готовилась к предстоящей истерике. Сейчас друзья-подружки привезут её к машине и начнётся: «Ой, срам какой, опозорила меня на весь приход! Ооооой! Что обо мне люди подумают?!!»

«Сама виновата! – мысленно репетировала Оксана. – Не надо было тащить меня насильно. Вот и получила. Я тебя предупреждала!»

Но к удивлению Оксаны, на протяжении всей дороги мать скорбно молчала на заднем сиденье. Такое затишье предвещало особенно страшную бурю. Уже почти возле дома она хрипло выдавила из себя:

– Значит, в дом престарелых меня сдать решила?!

Оксана сначала даже онемела.

– Что ты городишь?! – возмутилась она после небольшой паузы.

Елена Сергеевна со свистом втянула в себя воздух и истерично в голос разрыдалась.

– Блин! – закричала Оксана. – То ты глухая-глухая, а как что не надо, так всё услышишь! Разве подслушивать не грех?! Ну и что толку от такой исповеди?! – и она резко вдарила по тормозам возле въезда во двор.

Елена Сергеевна по инерции ударилась о переднее сиденье.

– Убить меня хочешь?!

– Пристёгиваться надо!

«Интересное совпадение! – подумала Оксана. – Сначала вспомнилось, как сама в детстве вбила себе в голову, что меня отдадут «Тараканищу», а сейчас всплыл этот мамин бред. А вдруг она действительно?..» – Оксана аж вздрогнула от этой догадки. Ей даже в голову не приходило, что мама на полном серьёзе опасается попасть в дом престарелых. Неужели разговоры на эту тему не просто поводы для скандалов, а реальная фобия, которая грызёт её длинными, одинокими днями и кошмарит по ночам?

А бессердечная дочь только отмахивается и огрызается, когда мать пытается поговорить. И ведь надо же было ляпнуть такую чушь на этой дурацкой исповеди! И как она услышала?

Оксана горько усмехнулась и вернулась на кухню старой «хрущёвки», где её дожидалась мама.

– Ну что? Получила кармический возврат? – спросила она, сняв старуху с паузы. – Хоть твои попы и утверждают, что кармы не существует, но это именно она: сегодня ты не пытаешься понять страхи дочери, а завтра она точно так же не сможет понять твои. Не со зла и не из вредности, а просто потому, что ты не научила её чуткости и состраданию. Понимаешь?

Мама задумалась. Кожа её начала светлеть и подтягиваться, и постепенно лицо приобрело былую красоту. Теперь они, как две подруги, сидели за столом.

– Я действительно не могла понять, – сказала Елена. – Думала, просто капризничает.

– Слава богу, всё можно исправить, – улыбнулась Оксана. Она сходила в спальню и принесла оттуда спящую малышку. – Сейчас ты её успокоишь и объяснишь, что никому, никогда, ни при каких обстоятельствах вы бы её не отдали.

– Подожди, не буди! – Губы матери задрожали.

– Что?

– Я не могу!

– Почему?

Глаза Елены наполнились слезами и забегали-зашарили по углам кухни, словно она что-то вспоминала.

– Я не могу ей этого сказать! Это будет ложь.

– Ложь? – Оксана села, прижав к груди спящую девочку. – Ты что, хотела меня отдать?

– Я? – Мама испуганно затрясла головой. – Нет… то есть… да. Когда ты родилась, я чуть не оставила тебя в роддоме.

– Что за бред? – Кривая улыбка попыталась удержаться на лице Оксаны, но сползла. – Ну-ка рассказывай!

– Нет, нет! Это всё забыто и быльём поросло! Никто об этом не знает, а значит, считай, что и не было вовсе!

– Рассказывай! – приказала Оксана. – Если не хочешь оказаться в доме престарелых, то рассказывай!

Елена уронила голову на ладони и разрыдалась.

– Ладно, – примирительно сказала Оксана, – это же не по правде. Это мои фантазии, поэтому не бойся, рассказывай. К делу это не пришить. Неужели папа не хотел на тебе жениться? Не могу в это поверить!

– На самом деле любила-то я не твоего отца, а друга его, Вовку, – всхлипнув, выдавила из себя Елена.

– Дядю Вову?!