Читать книгу - "Окольный путь - Дэвид Аллен Дрейк"

Открыв глаза, Велисарий понял, что стоит на коленях. Какое-то время он неотрывно смотрел на плитки, из которых выложен пол, но ничего не видел.

Вещь оставалась зажатой в кулаке. Однако теперь она казалась совершенно спокойной и только слегка мерцала.

— Сколько прошло времени? — прохрипел он, не поднимая головы.

Александриец усмехнулся.

— Кажется вечностью, не правда ли? Несколько минут, Велисарий. Всего несколько минут.

Антонина наклонилась чад мужем и обняла за плечи. На ее лице было написано беспокойство.

— С тобой все в порядке, любовь моя?

Он медленно повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза. Антонина поразилась, увидев там боль и злобу.

— Почему ты молчала? Почему ты мне не доверяешь? — прошептал он. — Что такого я когда-либо сделал или сказал? Разве я когда-нибудь упрекал тебя хоть в чем-то?

Антонина отшатнулась в удивлении.

— О чем ты?

— О Фотии. Твоем сыне. Моем сыне.

Она так и села на пол Лицо побледнело, глаза расширились Антонина была потрясена.

— Как ты?.. Когда?.. — она хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

— Где он ?

Антонина потрясла головой. Рука потянулась к горлу.

— Где он!

— В Антиохии, — прошептала она, сделав неопределенный жест рукой.

— Как ты можешь лишать меня сына? — несмотря на то что Велисарий говорил тихо, в его голосе отчетливо звучала ярость. Жена снова потрясла головой, взгляд ее блуждал по комнате. Казалось, она находится в полубессознательном состоянии.

— Он не твой сын, — прошептала она. — Ты даже не знаешь, что… Как ты узнал?

Прежде чем он смог ответить, александриец схватил Велисария за плечи и сильно встряхнул.

— Велисарий! Остановись! Кем бы ни был этот Фотий, он из твоего видения. Очнись!

Велисарий оторвал взгляд от Антонины и уставился на епископа. Примерно через две секунды наступила ясность. Боль и гнев ушли, внезапно сменившись страхом. Он снова посмотрел на Антонину.

— Но он существует? Я не просто вообразил его?

— Да. Да. Он существует, — Антонина кивнула. Выпрямилась. И хотя она не встречалась взглядом с мужем, напряглась словно пружина. Она решила идти до конца. — С ним все хорошо. По крайней мере было хорошо, когда я видела его в последний раз три месяца назад.

По глазам Велисария все собравшиеся увидели, как быстро у него в голове пролетают мысли. Он кивнул.

— Тогда ты говорила, что едешь навестить сестру. Таинственную сестру, которую я почему-то никогда не видел. — Затем он добавил — с горечью: — У тебя когда-нибудь была сестра?

В словах жены тоже прозвучала горечь, но это была горечь прошлого:

— Нет. Не родная. Сестра в грехе, согласившаяся позаботиться о моем мальчике, когда…

— Я сделал тебе предложение, — закончил фразу Велисарий. — Черт тебя побери! — его тон резал как ножом.

Но он показался слабым отблеском лунного света по сравнению с яростью в голосе монаха:

— Черт тебя побери!

Глаза мужа и жены мгновенно повернулись к Михаилу, словно зайцы к когтям ястреба. И на самом деле македонец, сидевший на стуле, напоминал сокола на ветке дерева.

Вначале в глазах Велисария промелькнуло удивление, в глазах его жены — злость. Через мгновение они оба поняли свою ошибку. До них не сразу дошло, на кого направлено проклятие.

Нечасто Велисарий отводил глаза первым, но взгляд монаха выдержать не смог.

— По какому праву ты укоряешь свою жену, лицемер? По какому праву? — потребовал ответа монах.

Велисарий молчал.

— Поистине люди отвратительны. И отвратителен священнослужитель, продающий душу, если одновременно проклинает проститутку, торгующую телом, — заговорил Михаил. — И отвратителен судья, берущий взятки, если он же выносит приговор вору за украденное рванье.

Велисарий открыл рот. И закрыл его.

— Покайся, — приказал Михаил.

Велисарий молчал.

— Покайся! — опять приказал монах.

Увидев знакомую хитрую усмешку, появляющуюся на губах мужа, Антонина вздохнула. Ее ручка протянулась к огромной ладони, подобно крошечному котенку, приближающемуся к мастиффу. Секунду спустя его рука накрыла ее и пожала. Очень нежно.

— Я начинаю понимать, почему они идут к нему в пустыню, подобно стаду, — признался Велисарий.

Его голос слегка дрожал.