Читать книгу - "Последний вольный - Виктор Волох"

потому, что боишься. Боишься, что мама заругает, что Бог накажет или что совесть замучает.

Леся задумалась, глядя в кружку:

— Но сторож мог вызвать ментов.

— В точку! — я щелкнул пальцами. — Вот мы и добрались до сути. Единственное, что реально удерживает людей, это страх наказания. Закон работает, только если за ним стоит сила: полиция, суд, тюрьма.

Для Темного мага единственная реальная власть, это его собственная Сила. Если ты достаточно крут, чтобы прогнуть реальность под себя, значит, ты имеешь на это право.

Для них слабость это не просто недостаток. Это грех. Это клеймо. Если ты не можешь защитить свое, значит, ты этого не достоин. Если тебя ограбили, избили или убили, ты сам виноват, потому что позволил этому случиться.

Леся нахмурилась, переваривая услышанное.

— Жестоко.

— Жизненно, — поправил я. — Это не просто философия, которую обсуждают на кухнях под винишко. Они живут так. Каждую секунду.

Леся подняла на меня глаза, и я увидел в них сомнение. Она всё еще пыталась мерить их человеческими мерками.

— Тот амбал в парке, Горелый, — жестко сказал я. — Как думаешь, что бы он сделал, если бы нашел тебя там, в кустах?

Она поежилась:

— Не знаю. Побил бы?

— Всё, что угодно, Леся. Всё, что взбрело бы ему в голову. Мог бы просто пройти мимо, как мимо тумбочки. Мог бы убить, просто чтобы не оставлять свидетелей. Мог бы развлечься с тобой и бросить истекать кровью в канаве. Или забрать к себе в особняк как живую игрушку.

Леся замерла, кружка в её руках дрогнула.

— И самое страшное не это, — добил я. — Самое страшное то, что он бы даже не задумался. У него бы пульс не участел. Для него ты, не человек. Ты ресурс. Или помеха. И ни один другой Темный его бы не осудил. В их мире, если ты не можешь перегрызть глотку врагу, значит, ты корм. Теперь понимаешь, с кем мы имеем дело?

Глаза Леси расширились. Кажется, до неё наконец дошло. Романтический флер тайного мира развеялся, оставив запах крови и грязи.

— Ты… ты знаешь их, — тихо сказала она. Это был не вопрос.

— Да.

Она открыла рот, чтобы спросить что-то еще, но я покачал головой:

— Не надо. Не сейчас. И не об этом.

Повисла тишина. Слышно было только, как гудит холодильник и как за окном сигналят машины в пробке на набережной.

— Мне пора, — наконец сказала Леся, ставя кружку на стол.

Я кивнул и встал.

Проводил её до двери. Она, как всегда, держалась на расстоянии вытянутой руки, техника безопасности, чтоб её. Но сегодня между нами появилась другая дистанция.

Последние месяцы она понемногу оттаивала, начинала доверять мне. А сегодня я своими руками разбил этот лед, показав ей, какое чудовище может скрываться за маской «опытного мага». Она уходила, и я видел в её сутулой спине немой вопрос: кто же я такой, если так хорошо понимаю психологию монстров?

Глава 3

Едва за ней закрылась дверь, я провернул замок на два оборота и накинул цепочку. Я хотел её напугать, и у меня получилось. Блестящая работа, Максим. Пять баллов. Я понимал, что так для неё безопаснее: пусть посидит в своей норе, пока не уляжется пыль после встречи с Горелым. Но что-то мне подсказывало, что пройдет куда больше пары дней, прежде чем Леся снова позвонит мне. Если вообще позвонит.

От этой мысли стало паскудно на душе. Я тряхнул головой, отгоняя непрошеную тоску. Рефлексия, непозволительная роскошь в моем положении. Сентиментальных у нас не любят, их обычно находят в Яузе с камнем на шее.

Я достал из рюкзака бордовый куб. Он казался теплым и тяжелым, как кусок обогащенного урана. Прятать его в сейф было банально, под матрас — глупо. Я прошел на кухню, с натугой отодвинул старый, дребезжащий холодильник и поддел ножом неприметную кафельную плитку у плинтуса. За ней была ниша, экранированная свинцом и заговоренная так, что ни один сканер, магический или технический, не пробьет. Я сунул куб в темноту, вернул плитку на место и задвинул «ЗиЛ» обратно.

— Ты бы еще под коврик положил, Штирлиц недоделанный, — раздался скрипучий голос сверху.

Я поднял глаза к потолку. На кухонном шкафу, свесив мохнатые ножки в детских сандалиях, сидел Гоша.

Мой домовой выглядел как помесь старого пыльного валенка и сердитого пенсионера. Он достался мне вместе с квартирой от предыдущего жильца-алкоголика, и характер у него был соответствующий: ворчливый, мнительный и язвительный. Сейчас он грыз сушку, кроша прямо мне на голову.

— И тебе добрый вечер, Гоша, — устало сказал я. — Давно подглядываешь?

— Да уж поболе твоего тут сижу, — прошамкал он. — Ну ты и драму развел, хозяин. «Я страшный, я ужасный, беги от меня, глупая женщина!» Тьфу. МХАТ по тебе плачет. Девка к нему со всей душой, а он ей про кишки и кровь. Романтик, блин.

— Это для её же блага.

— Ага, конечно. Для блага. — Гоша прицельно кинул в меня крошкой. — Просто ты, Максимка, сыч. Боишься, что кто-то твою берлогу обживет, занавесочки повесит, борщ сварит. Тебе ж проще одному, сидишь, жалеешь себя, мир спасаешь в грязных носках.

— Носки чистые, — огрызнулся я, подходя к раковине, чтобы набрать воды. — И вообще, не твое дело.

— Мое! — взвизгнул домовой. — Квартира общая! А ты сюда тащишь всякую дрянь. Что это за кирпич красный? От него могилой несет за версту. У меня от него, между прочим, мигрень начинается и шерсть линяет.

— Артефакт. Очень опасный.

— Опасный… — передразнил Гоша. — Всё у тебя опасное. Нет бы колбасы купить нормальной, «Докторской». Он смерть в дом тащит. Если эта штука рванет, я тебе на том свете житья не дам. Буду являться в виде налогового инспектора каждую ночь.

— Не рванет, если не будешь трогать.

— Больно надо, — фыркнул он. — Ладно, герой-любовник. Раз уж ты девку выгнал и ужина не будет, налей хоть молока. И сгущенки плесни, за вредность. У меня нервы, знаешь ли, не железные, с таким соседом жить.

Я вздохнул, доставая из шкафа блюдце. Изначально я планировал аккуратно навести справки об этой находке: закинуть удочку паре знакомых антикваров, может, поискать в закрытых даркнет-форумах. Но истерика Горелого перечеркнула эти планы жирным крестом.

Если этот цепной пес готов был меня прикончить только за то, что я увидел артефакт, значит, вещь не просто дорогая. Любой вопрос на стороне, любой намек, что эта штука у меня, и за мной придут уже не переговорщики, а ликвидаторы.

Так что придется действовать в режиме радиомолчания.