Читать книгу - "Спасти Ивановку - Вера Лондоковская"

от податей освободят. И самое главное, все инструменты для земельных работ выдадут. Я страсть как землю люблю и хочу на ней работать. Хочу зажиточное хозяйство иметь, хозяином на своей земле быть. Вот так и помог я Егору, вместо него ехать вызвался. Как же он, бедный, меня благодарил!

«Да, от скромности ты точно не помрешь», — добродушно улыбнулся своим невольным мыслям купец.

Тут в столовую вошел Вацлав. Волосы его успели высохнуть и лежали пушистой светлой волной. Глаза оказались зеленовато-светлыми. Высокие скулы, узковатый подбородок и точеный носик придавали ему вид холеный, как будто и впрямь барский. Взгляд серьезный, даже слегка холодноватый, отстраненный. Умеренно смуглым он был то ли от природы, то ли успел загореть от летнего солнца. Спиридон поднялся ему навстречу, и парни крепко обнялись.

— Ну, теперь друзья навеки, — весело прокомментировал Кузнецов и обмакнул баранку в тарелочке с медом.

И эти двое действительно подружились, несмотря на разницу характеров. Спиридон был парень горячий, шустрый, и смотрел на все происходящее восторженным взглядом. Вацлав, наоборот, норовил показать, что все происходящее ему не по душе, и он здесь лишь по стечению обстоятельств, выполняя все свои обязанности с оттенком обреченности, с ленью и неохотой.

— А ты разве меня запомнил? — спросил Спиридон.

— Да, я видел, как ты прыгнул в воду и поплыл ко мне, а потом – темнота…

— Неужели ты плавать не умеешь?

Вацлав пожал плечами:

— Да не приходилось как-то. В детстве я помню реку Вислу, но меня на берег не водили. Потом увезли в Иркутск, и тоже не случалось у реки бывать.

— Ты помнишь свою родину?

— Как такое не помнить, — глаза Вацлава наполнились тихой грустью, — конечно, помню и очень люблю. Беата, принеси мои рисунки!

Пока девушка бегала за рисунками, друзья выпили еще по кружке чая с медом и баранками.

Наконец девушка принесла рисунки. Вацлав, не отрываясь, следил за реакцией Спиридона. А Спиридон даже и не скрывал своего восхищения.

— Они еще и цветные! — восклицал он, перебирая рисунки. — Господи, красота-то какая! А это что за башни?

— Это Мариацкий костел, — с гордостью ответил Вацлав.

— Какой красивый! Так ты что, по памяти его нарисовал?

— Да, в детстве часто там бывал. Вот в этом окошечке на самом верху раз в день появляется трубач, играет на трубе, а потом машет рукой прохожим.

— А это что за красота?

— Внутреннее убранство Вавельского собора. Если бы ты там побывал и увидел своими глазами это великолепие! А как в том месте хорошо себя чувствуешь, какой взрыв энергии и бодрости!

— А эта спящая женщина из камня, кто она?

— Это королева Ядвига Ягеллонская, да пребудет с ней Бог, — Вацлав перекрестился, — она умерла в двадцать пять лет, совсем молодой. Очень заботилась о нашем королевстве, даже отказалась от свадьбы с любимым ради интересов народа. Представляешь, что это такое – любить одного человека, а замуж выйти за другого, и все ради долга! А перед смертью она все свое состояние отдала университету. Для наших королей очень важно, чтобы их подданные были грамотные и образованные. Недаром про Европу говорят, что она просвещенная.

— Ой, а эту девушку я узнал, это же Беата!

— Да, это она, - подтвердил Вацлав хмуро, — мы с ней поженимся скоро. Она тоже полька и католичка, для нас это важно.

— А на местной, на русской, ты не сможешь жениться?

— Конечно, нет, — вздохнул Вацлав, — мы должны сохранить свои корни, свою культуру даже здесь, в чужой стране.

«Да любите ли вы друг друга? Или только из чувства долга женитесь?» — чуть не вырвалось у Спиридона. Но, конечно, он благоразумно промолчал, чтобы ненароком не обидеть новых друзей.

— А у тебя уже есть невеста? — спросил Вацлав.

— Будет, — ответил Спиридон, — вот через год сюда много новых поселенцев приедут, из них и выберу себе какую захочу, за меня любая пойдет с радостью.

Неожиданно он почувствовал на себе чей-то взгляд. И с изумлением обнаружил, что Беата на него смотрит с явной симпатией. Однако, заметив его взгляд, девушка поспешно отвернулась, сделав вид, что занята делами. Интересная девчонка, только худая уж очень. Куда интереснее, когда девушка фигуристая, с тонкой талией и пышными бедрами. И чтобы одевалась как казачка, подчеркивая все свои достоинства.

— А я совсем рисовать не умею, — признался Спиридон, — зато играть люблю на гармошке, меня еще в детстве дед научил.

— А есть с собой гармошка?

— Нет, что ты, я с собой только самое необходимое взял.

Алексей Григорьевич встал, подошел к шкафчику в дальнем углу столовой и достал оттуда увесистый музыкальный инструмент.

— Держи, — он передал инструмент Спиридону, — это аккордеон.

Спиридон встал и продел руки в специальные лямки.

— Похоже на гармошку, только там кнопки, а тут клавиши. Попробую сыграть, авось получится.

И получилось почти сразу. Над водами Амура разлилась ритмичная мелодия одного из казачьих гимнов. Спиридон вышел с аккордеоном на палубу, продолжая играть, и люди на всех баржах с радостью услышали песню и подхватили ее, и над рекой, и над тайгой долго еще звучали прекрасные, знакомые всем с детства, слова:

"Байкал — он стар и молод, Древний дух его хранит.В глубинах свет и холодОгонь в воде искрит. Он поведает нам тайны —Корабли и города,Битвы прошлого покажет Нам прозрачная вода".

С баржи махал руками веселый Гриша Кантемиров:

— Спиридон, давай нашу любимую! — кричал он, сложив ладони в своеобразный рупор.

Остальные казаки поддержали:

— Да, да, сыграй «По диким степям Забайкалья!»

Наигравшись вволю, Спиридон попытался вернуть инструмент хозяину, однако, Алексей Григорьевич решительно запротестовал:

— Зачем вернуть? Он теперь твой! Это мой подарок тебе за то, что моего работника спас. Да и вообще, парень, талант у тебя музыкальный. Я тут подумал, выпишу-ка я к нам учителя музыки, пусть он тебя нотной грамоте обучит, да и на других инструментах играть. А там, глядишь, в новом городе и школу музыкальную откроем!

И купец, окрыленный своей новой идеей, заговорщицки подмигнул.

Так, за приятной беседой и обыденными делами, и прошел день. Над рекой сгущались сумерки, из тайги доносилось уханье совы, стрекот кукушки, а караван судов продолжал преодолевать речные волны, медленно, но верно приближаясь к своей цели.

Глава 3.